Анатолий Урванцев

 

"ОКЕАН"

 

роман

 

 

 

 

Путь Твой в море,

И стезя Твоя в водах великих

И следы Твои неведомы.

--------------------------------------

(Псал.76:20)

 

 

 

 

 

 

 

Часть первая

-------------------

 

 

Глава 1

 

В точности как небо, такой же глубинно-бирюзовый и такой же бездонный, словно отражающий бесконечность. С чайками кричащими на своем языке, и гордо парящими в восходящих потоках альбатросами, величественно созерцающими мир с ангельских высот, где-то у самого солнца, золотом горящего в высоте. И с тонкими золотистыми каемками замысловато вьющихся пляжей, создающих впечатление изящной оправы, для гигантского, непостижимого и вечного как небо, творения Господа Бога, которым является  - ОКЕАН...

 

Военно-транспортный самолет "Ил-76", покинул черную небесную бездну и необычайно легко коснувшись шасси бетонки, опустился всем многотонным телом на взлетку.

Тишина тропической ночи, рассеченная свистом турбовинтовых двигателей громадного авиа-грузовика, выходящего на линию стоянки, отразила неприятный звук куда-то в небо, и жуткий шум стал затихать.

Когда самолет остановился в нужной точке, и двигатели стали засыпать, гидравлика открыла пандус, и на борт самолета поднялись четверо человек в военной форме и двое в штатском.

Военные, в основном офицеры младшего комсостава, стали руководить двумя автопогрузчиками, въехавшими следом. За рулем сидели два сержанта и привычно поддев с низу, здоровенные ящики стали их вывозить из чрева самолета, похожего на левиафан.

На ящиках не было никаких надписей или обозначений, были только черные номера по двенадцать цифр и стрелки обозначающие верх и низ.

Офицеры буквально тряслись над грузом, и можно было без труда догадаться, что в ящиках было что-то сверхценное и сверхсекретное. Это подтверждало и присутствие двух штатских, которые слонялись с флегматичными лицами по внутренностям самолета и лишь краем глаза следили за разгрузкой.

В пассажирском отсеке, расположенного рядом с кабиной пилотов, сидело трое, мужчина лет пятидесяти с короткой стрижкой и в белом костюме. Молодая женщина приятной внешности

лет тридцати пяти с темно-каштановыми, слегка вьющимися волосами ниже плеч, в легком летнем платье французского стиля, и спящий паренек лет около пятнадцати, в джинсах и черной футболке с надписью: "World it's the War", уткнувшийся лбом в стеновую обивку возле иллюминатора.

-Эрнест, просыпайся... – мягким голосом сказала женщина, нежно коснувшись плеча пацана.

-Я встаю, уже... Встаю... – буркнул Эрни и стал снова погружаться в сладкую дрему.

-Пусть "храпит", выходить еще нельзя... – сказал человек в белом костюме и, поправив массивные очки с толстыми стеклами, сложил руки на черном портфеле на лежащем коленях.

-Его нужно будить, иначе потом придется вытаскивать на руках, - пошутила женщина. – Он уснул пару часов назад, а летели, сами представляете сколько.

-Когда-то и я, не мог насмотреться на облака внизу, а потом, привык... – с каким-то суховатым сожалением сказал человек.

-Давно летаете? – спросила она, похлопывая своего пацана по плечу рукой.

-Давно...

В мини салон, отделенный от пилотской, и от грузового отсека одинаковыми дверями вошел человек в сером костюме. Немного седоватый, но не старше сорока, с темным взглядом и дежурной улыбкой.

-Всем привет... – сказал он буднично и, подойдя к пассажиру в белом костюме, поздоровался

с ним за руку, после чего тот передал вошедшему черный кожаный портфель, который держал весь полет на коленях и бланк, в котором, вошедший расписался.

-Можно выходить? – спросила женщина, в конце концов, растолкавшая пацана.

-Конечно Нина Семеновна, добро пожаловать на Кубу! – сказал он, расплывшись белозубой улыбкой, как долетели?

-Нормально, сдержано и даже холодновато, сказала женщина и, отстегнув ремни, встала. Она инстинктивно выпрямилась и, потянувшись всем своим стройным телом, явно привлекла внимание присутствующих мужиков.

-Эр? – обратился штатский к Эрнесту, при этом по лисьи глядя на даму. – Как дела у твоих предков?

-Мои родители зовут меня Эрнест, они остались в Москве, если интересуетесь, позвоните... –

несколько жестковато осадив типа с непонятным взглядом, сказал паренек и, встав с места вслед за Ниной Степановной, вытащил из-под сидения большой баул с вещами.

-Суровый мальчик... – злобно посмотрев на неприветливого юнца, и улыбнувшись одним оскалом, сказал штатский.

-Он такой, - сказала дама, положив правую руку спутнику на спину.

Они вышли из салона. В грузовом отсеке было так же пусто, как и при посадке в Москве.

-Я не понял, это что нас одних везли на таком самолете? – путем не проснувшись и не выспавшись, спросил паренек.

-Да, вот видишь, как советское руководство заботиться о своих  людях, - сарказмом сказал штатский, держа в руке черный кожаный портфель.

-А что, разве тот человек в белом с нами не выходит? – снова спросил Эр.

-Нет, тот "белый" человек, снова возвращается на родину, - сказал штатский.

-А! Понял, это какая-то специнтрижка... – ляпнул Эрни, чтобы насолить типу, который ему почему-то сразу не понравился.

-Послушай ты, - жестко схватив за правое плечо, и разверну к себе, сказал штатский, - ты ничего не видел, ничего не слышал и летел ты ни на этом самолете... Понял?!

-Нет, это ты, послушай! – шагнув навстречу суховатому, но крепко сбитому спецу, крайне жестко начала Нина Степановна. – Убери свои руки от этого мальчика! И сделай так, чтобы я больше тебя не видела... Иначе, ты до конца своих дней, будешь стеречь рубежи нашей родины где-нибудь на Чукотке... Понял?

-Вы такая красивая, когда сердитесь... – заиграв желваками на скулах, ответил он, вонзив в нее черный взгляд. – Всего доброго... – И  вычурно раскланявшись, он, не оборачиваясь, двинулся к выходу из самолета.

-Ого! Нина Степановна, как вы его резко отбрили! А чего это он так испугался? – поразился Эрнест, увидев свою очаровательную спутницу с иной точки зрений.

Она повернулась к нему и, будучи немного выше, взглянула сверху вниз, и снова положив руку

на то же плечо, крепко сдавила его удивительно сильной рукой.

-Ой! – крякнул от неожиданности парень.

-А ты, если еще раз, будешь задираться на этих... Я сама тебя в бараний рог скручу... И чтобы я больше не слышала твоих измышлений по поводу событий вокруг, или места, где ты находишься... Ясно?!

-А что я сказал-то? – чувствуя, как его правая рука, немного онемела, от точного надавливания на некоторые точки в области плеча и ключицы.

-Нет, я спрашиваю, ты, все понял?.. – глядя глаза в глаза и приблизившись на расстояние когда

видно радужную оболочку глаз, спросила она.

-Да... – чувствуя себя обиженным и униженным, сказал он. – Но, вы не можете так обращаться со мной... Я думал мы друзья... – сдерживая слезу оскорбления, взводясь, хрипнул он.

-Малыш, эти ребята, из спецотдела, они могут сильно испортить жизнь, тебе, мне и твоим родителям. В особенности это касается твоих родителей. У них серьезная работа и твое поведение может негативно сказаться на их отношениях с руководством, - отпустив плечо, сказала она, чуть отпрянув и показав куда-то наверх.

-Я итак бы все понял... Зачем мучить-то? – глядя на нее почти как на врага, сказал единственный ребенок в своей семье.

-Прости... Я просто перенервничала в полете и тут этот хлыщ... – она вздохнула и немного закусив губу, сделал шаг навстречу и обняла пацана прижав к своей груди. – Для меня очень важна эта поездка, и я слишком на взводе.

-А чего бояться-то? Этот поц итак обделался, когда вы его умыли... – подобрев в ее теплых объятиях, сказал Эрни, чувствуя приятное волнение внутри и тонкий аромат духов спутницы.

-Фи, Эрнесто, какой блеклый сленг... – отпрянув как от мусорного бака, сказала она. – Не уподобляйся докерам из захудалых портов, они несчастные люди...

Она пошла впереди и ветер, потоками врывающийся внутрь самолета потоками играл ее платьем. В ее правой руке был небольшой чемодан, во второй черный дипломат. И между этими официозными предметами, шли две стройные ножки на высоких каблуках, а вокруг них на ветру играло платье, как знамена вдохновения, которым переполнялась душа Эрнеста.

-Аллилуйя! – прошептал Эрнест. – Вот это каникулы!..

Он направился следом и, выйдя из самолета, заметил, как Нина Степановна, которую он в его семье звали просто Ниночка, беседует с каким-то военным и он явно флиртует.

-Сейчас будет машина... – сказала Нина, заметив подошедшего пацана.

-Да, о, моя госпожа... – язвительно сказал он, планируя немного по доставать ее, за те больные секунды, когда ему было стыдно за самого себя.

-Новая роль? – спросила она, поправив каштановые волосы, локонами спадающие на открытые плечи. – Ну-ну...

-Нет, новая жизнь... – вспоминая Москву, ответил парень. Его родители были кем-то вроде дипломатов, но он последнее время начал догадываться, что они не совсем те, за кого себя выдают. Ведь толком, он даже не знал, за кого они выдавали себя и, будучи дома, они были всегда просто родителями. Но начавшаяся перестройка, давала новую информацию, и он думал.

Они жили в большой, даже шикарной квартире в центре. У них была большая двухэтажная дача под Москвой, и, добираясь до нее на новом "Мерседесе", трудно было подумать, что это все просто так.

Родители бывали  дома очень редко, папа и мама приучили своего сыночка к независимости и самостоятельности. Они назвали его в честь любимого маминого писателя, с которым они были знакомы в молодости. Это, конечно, не добавило простоты в жизнь мальчика, и первые годы в школе он сильно помучился.

Потом он стал учиться в спецшколе, а там не только он был со странным сочетанием имени и фамилии. Там было другое. Дети больших партийных боссов, считали себя высшей кастой и

контингент делился на кланы. Кланы порой воевали.

Поэтому Эрни больше всего любил бывать дома и читать отцовские книги. Библиотека в кабинете была громадная, и началась еще от деда. И как-то походу выучив с помощью матери английский и испанский, Эр, - как звали его некоторые ленивцы, - читал все запоем, иногда забывая, на каком языке написана книга.

Раньше в детстве, до десяти лет с ним оставались разные родственники и няньки из знакомых,

потом, когда он подрос, они только приходили днем, а ночью он читал, сколько хотел, когда родителей по неделе не было дома.

А два года назад, в его жизнь вошел прекрасный образ Нины Степановны, которая приехала из длительной загранпоездки и оказалась в доме своих старых знакомых. Они были старше ее на десять лет, но складывалось впечатление, что они знают друг друга всю жизнь.

Романтически настроенный мальчик, Эрнест Соколов, сразу заметил эту стройную изумительно

сложенную даму и, невзирая на ее возраст, просто влюбился в это воплощение грез.

Она тоже тепло относилась к смышленому и не по годам развитому пареньку, и они сблизились,

настолько, что можно было назвать их друзьями. При этом их отношения развивались по принципу взаимного уважения. Он мог бы называть ее на "ты", но почему-то называл на "вы". Он мог бы звать ее "тетя Нина", но это создавало бы впечатление родственности, а он был строг в выборе своих симпатий. И поэтому он называл ее Нина Степановна, а она его просто Эрни.

Ее нежное отношение к мальчугану объяснялось ее добрым, хотя принципиальным характером,

и тем, что он узнал совсем недавно, о чем она, видимо старалась забыть.

Несколько лет назад, при событиях, которые были закрыты перед Эрнестом, у Нины на глазах, погиб ее муж и двое детей. Она осталась совсем одна и ушла в работу, а, будучи биологом, специализирующимся на океанских млекопитающих, она не вылезла из экспедиций, оставаясь даже в толпе, совершенно одинокой.

Только Эрни был допущен в ее сердце. Он был в два раза старше, чем было бы ее детям. Но

какое-то смешанное чувство накопленной и невысказанной любви, вырывалось наружу. И присмотревшись к парню, она убедилась, что он не ранит ее в сердце как взрослый, и не оставит

без внимания ее старания, как некоторые дети. И последние два года, он бывал с ней в разных местах, от Крыма и Сочи, до Сахалина и Курильских островов. Учился он с легкостью, и мать отпускала его на каникулы и даже в учебное время на недельку. Зная, что Нина, костьми ляжет за своего протеже, хотя каждый раз, отъезд был тягостным для чувств матери. Но она понимала, что он должен посмотреть мир, пока есть возможность.

Сейчас, они стояли на серо-белом бетоне взлетке военной базы на Кубе, неподалеку от Гаваны.

Он первый раз был за границей. Притом, что по слухам и по шуткам, он родился на Британском лайнере в Тихом океане и мог считаться как британцем, так и гражданином мира, родившись в самом большом океане оного.

Правда в свидетельстве о рождения, была написана Москва, но это писали всем детям МИДа.

В этот раз, мать отпустила своего Эрюшку в длительную "командировку", как называл это отец.

Поступив под полную ответственность, в подчинение Нины Степановны, он отбыл на Кубу аж на все лето. И внутренне ликуя, он думал так: "Покинув благословенную и тихую гавань строгого, но доброго родительского королевства, он попадает в вольнолюбивую и максимально либеральную, империю Ниночки. Которая была просто ангелом и могла пылинки сдувать со своего помощника, который был вполне профессиональным фотографом и даже оператором.

Но в случае маленькой оплошности, или какой-нибудь детской шалости, у этой тетеньки включалось чувство ответственности перед его родителями и перед своей совестью, она

становилась жесткой и властной. Что выражалось в серьезных выговорах и отчитываниях, но заканчивалось всегда мягко и ласково. Она не хотела потерять в нем единственного друга, которому можно доверить свои слезы. Иногда, бывало и такое...

-Жарковато для ночи... – сказала она, взглянув на него из-за левого плеча.

-Ага... – буркнул он, доставая фотоаппарат "Никон" из баула.

-Ты что?! Нельзя!.. – всполошилась она и, отобрав камеру, сунула обратно сумку и закрыла молнию.

-Почему?

-Потому...

-Это что, секретная база?

-Нет...

-Тогда почему?

-Этой базы вообще нет... – она посмотрела на него своими большими серо-карими глазами и

улыбнулась уголками губ. – Понял?

-А!.. Ясно... – будучи не самым тупым в мире воссиял догадкой он и, слегка пнув баул,

 добавил. – Я вообще ничего не видел.

-Молодец! Учишься быстро! – она подошла и, обняв левой рукой за плечи, чмокнула его в лохматую голову. – Надо тебе подстричься...

-Мама, разрешает быть лохматым... – нагло заявил бунтарь.

-Я похожа на твою маму? – не выпуская из объятий, спросила Нина Степановна.

-Нет, - чувствуя, как снова сжимаются ее тонкие пальчики на его плечевом суставчике, ответил он. – А что?

-Малыш, ты находишься на моей территории и, я, определяю, как тебе выглядеть... – сказала она, мило улыбаясь и перебирая сустав.

-Это, просто садизм, я буду жаловаться в ЮНЕСКО! – сказал он, понимая, что это "болевое", воздействие, просто баловство, и она не смогла бы причинить ему вреда, от любви.

-Что ты сделаешь?.. – переспросила она.

-Убегу! – вырвавшись из крепкой хватки, хрупкой женщины он ломанулся в сторону.

-Твои вещи у меня! – крикнула она.

Он вернулся, и тут она чуть не схватила его снова. Но подростковая прыть дала еще один шанс и, сделав круг, он крикнул:

-На шпильках бегать, как на лыжах в седле скакать...

-Ах ты... – она скинула туфельки и босиком по теплому, еще со дня бетону, рывком догнала пацана и они вместе чуть не повалились на взлетку.

-Все! Сдаюсь... – крикнул он.

-Пострижешься? – не выпуская битюга из рук, спросила она.

-Ладно...

-Тут все равно жарко, так что...

Машина подошла немного с запозданием. Они положили, разместили вещи в багажнике, а сами сели в просторный салон старого "Кадиллака" пятидесятых годов.

-Шикарная тачка!.. – оценил Эрни.

-Да, роскошно... – поддержала Нина, надевая туфли.

-Нина Степановна, откуда у вас такая сила? Просто как "Терминатор", которого мы недавно смотрели, - спросил он, вспомнив фильм который привез отец из заграна. Там он только что вышел на кассетах и, зная английский вся семья и Нина, смотрели блокбастер, который должен был стать началом чего-то большого.

-По-твоему я как Шварценеггер? – спросила она.

-Нет, не буквально... Но все же хватка как у него.

-Спорт, Эрюшечка, спорт и здоровый образ жизни... – ответила она и взлохматила его причесон.

-Да уж... – посмотрев на элегантно сидящую даму в шикарной ретро машине, ответил он.  В салоне витал аромат духов Нины, которой было жарко.

Она обмахивалась небольшим веером, привезенным из тропических стран, ее волосы шевелил ветер с моря, дышащий прохладой в ночи. За окном было темно, и только звезды, яркие как серебристые точки, блестели в высоте.

-Куда мы едем? В Гавану? – глядя на вытянувшихся пятна света от фар, вырвавших кусок дороги из мрака, сонно щурясь, спросил Эр.

-Мы едем в Кайборьен, - ответила Нина, видя как ее спутник, снова намеревается посетить страну Морфея. – Дремони... Ехать часа три...

-Нет, я в полном порядке... – буркнул он, и сначала облокотившись на подлокотник двери справа, где он сидел, потом, откинувшись назад, а потом, постепенно сползая, он стал засыпать. Видя его мучения, Нина просто перетянула его  к себе и, положив голову паренька к себе на колени дала ему возможность свернуться клубком. "Кадиллак" машина большая и сидение у него как кровать, поэтому даже подросток смог почувствовать себя как дома.

Дорога, пролетела как сон и, проснувшись, он увидел огни небольшого порта и корабль, у причала.

-Мы еще и поплывем? – спросил он, сидя с взъерошенными волосами.

-Плавает, что-то другое... А моряки, ходят... – сказала Нина, бодрясь, но зевая.

-А сколько идти?

-К утру будем на месте?

-Далеко?

-На остров, мой Санчо Пансо... – снова зевнув, ответила она.

-Остров так остров, моя Дульсинея... – сказал Эрни, уж ни как, не представляя ее Доном Кихотом. Он заметил, что когда Нина сильно уставала, она говорила странные и смешные вещи, часто из литературной классики. Это всегда забавляло его, и он старался запоминать эти вариации.

Небольшая шхуна по имени "Лурдес" отвалила от причала и качнувшись на свободных волнах,

сдала назад, чтобы иметь возможность развернуться.

Ветер дул в лицо, черные волны двумя пластами расходились по обе стороны, рассекаясь волнорезом, и казалось, что море, это часть черного неба, которое отражалось всеми своими звездами в печальной бездне, таинственных глубин.

Они стояли у правого борта, и смотрели в как удаляется берег острова утраченной свободы.

-Вы бы пошли в каюту, поспали... – видя как ее глаза, медленно моргают, глядя в сторону уходящей земли.

-Нет, сейчас подышу и взбодрюсь, - ответила она.

-Надо было поспать в самолете?

-Нет. Груз у нас был особый, а мы над океаном, не смогла я уснуть.

-Что за груз?

-Это не важно.

-Что-то страшное?

-Не так чтобы очень... Просто ты со мной и я за тебя отвечаю. Если бы сама, то плевать...

Присев на баки, путешественники молча созерцали звездное небо поэтических тропиков и

побывав во многих странах мира, Нина рассказывала о звездах, которые видела в своих экспедициях.

-А, правда, что Полярную, видно отовсюду?

-Конечно, по ней в древности ориентировались, чтобы установить координаты небосклона.

-В смысле?

-Очень просто, если ты знаешь, основные созвездия и их расположение на небе относительно полярной звезды, ты сможешь установить стороны света и проложить хотя бы приблизительный курс. Надо же знать, куда плыть... – пояснила она.

-В смысле идти... – подметил он.

-Да... Именно так... – улыбнувшись, снова зевнула она.

Шхуна двигалась с внушительной скоростью и динамика движения напоминала пограничный катер, на котором приходилось пару раз кататься Эрнесту на Курилах.

-Что-то шибко резво идет лодочка... – размышлял в слух он.

-Правильно, вся начинка от боевого катера, только рубка и некоторые внешние элементы от рыбацкой шхуны, - негромко рассказала она.

-И, поди, команда не совсем кубинцы? – оглянувшись на капитанский мостик, спросил он.

-Они совсем не кубинцы, как и тот водитель, который вез нас из Гаваны.

-С базы?

-Эрни, нет никакой базы, тебе все это приснилось... – сказала она и кивнула в сторону виднеющегося в туманной дымке безлунного горизонта, черный бугорок приближающегося острова.

 

 

Глава  2

 

Шхуна "Лурдес" подошла к пирсу и, сбавив ход до минимума, плавно покачиваясь на мелких волнах бухты, аккуратно коснулась бетонного причала. Старые автопокрышки, привязанные к потертым бортам, скрипнули и смягчили контакт.

Два матроса притянули концы и, намотав их на кнехты, подтянули немаленький корабль лишь силой простых человеческих мышц.

Был подан трап и на берег сошли только двое: среднего роста паренек лет около пятнадцати и молодая женщина грациозная и уставшая.

-В Гаване я не думал, что мы прибудем на остров, - сказал Эрнест, неся свой баул и ее чемодан, будучи джентльменом.

-Тебе предстоит еще многое узнать этом месте... – посмотрев на него поверх солнцезащитных очков, сказала Нина, заинтриговав и без того удивленного пацана.

Солнце только-только пробудилось и стало медленно подниматься над темной, будто спящей морской водой. Небо, охваченное огнем тропического рассвета, завораживало непередаваемой красотой, а зелень, растущая на холмах, буквально топила в своей гуще несколько старинных серо-белых зданий с черепичными крышами. Одно из зданий стояло на вершине горы, удаленно от всех. И продолжая идти по пирсу, Эрнест, не мог оторвать взгляда от этой громадной, но страшно запущенной виллы. Она имело все основные приметы роскошного строения, начиная от размеров, кончая колоннами и лепниной в стиле ампир. Но ее вид не восхищал, а заставлял пожалеть архитектора, детище которого обреклось на подобную участь.

-Коммуняки долбанные! – прошептал паренек, воспитанный в нормальной домашней среде.

-Ты о чем? – переспросила, не расслышав, Нина.

-Такую хату расфигарили... – кивнув в сторону виллы вдалеке, сказал он.

-Да... Но только больше ни с кем не обсуждай этого вопроса. Здесь много гэбэшников...

-Хорошо. А почему нас никто не встречает? – сменил тему Эр.

-Так принято.

-Для чего?

-Чтобы все выглядело буднично и без ярких событий. Словно бы мы просто вернулись из поездки за покупками, - негромко пояснила она.

-А кто нас видит-то? – с иронией спросил Эрнест.

-Несколько американских, британский и даже немецкий спутник шпион.

-Они что, следят за дельфинами? – обалдев, спросил он.

-Да...

-Или тут есть что-то еще?

-Только дельфины и люди... Ну, еще несколько собак и кошек.

-Не понимаю...

-Всему свое время...

У причала стояло несколько старых зданий кабаков и дешевых гостиниц, в которых уже много лет никого не было. Правее, были несколько складов и небольших доков для ремонта судов. А слева ото всего, в сторону холмов шла грунтовая дорога, по которой приближался джип "Виллис".

За рулем потертого джипа, сидел седой, лохматый бородач, отдаленно похожий на старика Хэма.

Он дымил толстой сигарой и уже издалека улыбался во весь рот.

-Кто это? – спросил Эрнест.

-Виктор Андреич Фролов, большой ученый и научный руководитель этого центра, - ответила Нина, махая ему рукой.

-Какого центра? Здесь же ничего нет кроме вот этих лачуг и нескольких матросов, которые выдают себя за кубинцев... – несколько разочарованно сказал пацан. – В Крыму было круче!

-Поверь мне, когда ты увидишь все, ты изменишь свою точку зрения, - не раскрывая всех карт, сказала Нина. В этот момент подлетел американский джип.

-Ниночка, ласточка! Я так соскучился!.. – бросив сигару, заорал бородач и выскочив из машины

бросился к гостье. Он был с ней одинакового роста, но она казалась выше, будучи стройной.

Он схватил ее в обнимку и, оторвав от земли как ребенка, крутнулся с ней против часовой стрелке. – Я заждался!

-Самолет был под погрузкой, и его задержали, там... – сказала она, глядя на него чуть сверху, будучи опоясанной его волосатыми руками вокруг талии. – Но я надеюсь, они предупредили вас.

-Да, но я все равно места себе не находил, - нехотя отпуская гостью на землю, сказал он, –

мы полгода не виделись... Тут столько изменилось!.. Я все расскажу и все покажу... Ты ведь, надеюсь, надолго?

-На лето! – сверкая белыми зубами и преобразившись из Нины Степановны в маленькую девочку, приехавшую на каникулы, сказала она.

-Нет! Я тебя не отпущу! Будешь со мной... поможешь, у нас большой дельфинарий и новые малыши!.. Они такие смышленые, просто обалдеть! Поехали, покажу!.. – бурно жестикулируя, говорил он, напоминая седого подростка переростка.

-Кстати, это Эрнест... – сказала Нина, вспомнив о пацане.

-Буэнос диос Эрнесто!.. – проорал бородач, излучая энергию соизмеримую с ядерным взрывом, хлопнул по-приятельски парнишку по плечу и, прыгнув в джип, закурил новую сигару.

-Здрасте... – несколько обиженно буркнул гость, и не спеша, взобравшись на задок джипа, сел

на жесткую сидушку.

-Держитесь, нас ждут великие дела!.. – пыхтя ароматным дымом в утренней прохладе пахнущей морским бризом, крикнул профессор и, врубив на всю катушку старый, тертый, но японский кассетник прикрепленный между сидениями, вдавил педаль газа в пол.

Джип несся по пыльной грунтовке в сторону холмов, латиноамериканская музыка оглашала зеленые просторы, а Нина подпевала на испанском и так двигала руками и открытыми плечами, что казалось, начался бразильский карнавал.

Поднявшись по широченному серпантину, на сдержанной скорости, машина по верхней дороге обогнула половину острова слева и тут открылась восхитительная картина.

С высоты предгорных холмов, было видно все, несколько старинных вилл, в более приличном состоянии, чем те, что стояли неподалеку от причала. Большая лагуна, отгороженная от открытого моря у устья. Несколько мостиков, далеко выдающихся с суши в лагуну и много, очень много дельфинов, как в лагуне, так и в нескольких бассейнах поблизости от нее.

-Ну как?! – зная, что эффект внезапности сработал, спросил профессор.

-Опупеть... – забыв об утонченности русского языка, которому его столько лет учили все подряд,

одним словом описал свои чувства пацан.

-Я бы сказал сильнее, но с нами дама!.. – загоготал бородач снова дымнув как паровоз. – Шучу!

"Виллис", пронесся по нижнему серпантину и, спустившись к подножию скалистого кармана, в котором уютно располагались все владения, Виктор Андреич кивнул на тот самый громадный особняк, который виднелся и с этой части острова, расположившись на вершине горы, сказал:

-А вон там, вилла "Эль Муэрте", которую построил один из наркокоролей начала века. Ему говорили, что корабль и дома, нельзя называть так мрачно, но он не послушался... Бедняга...

-Дядя Витя, не надо об этом... – вздохнув и передернувшись как от озноба, сказала Нина, не обязательно посвящать Эрни в эти ужасы...

-Ладно, я просто к слову... – согласился бородатый.

-Ужасы?.. – оживившись, спросил пацан, взглянув на высокорасположенный домище с серыми стенами. – Я люблю ужасы!

-В кино? – спросил Фролов.

-Ага...

-А это вовсе не кино...

-Что, так уж страшно?

-Весьма...

-И что же там случилось? – зевнув для приличия, сказал парень, глядя, как солнце уже поднялось из воды.

-Я тебе, потом все расскажу... – подъезжая к воротам из гнутых труб и рабицы, как на режимном объекте, пообещал профессор. – Если ты только захочешь...

-Завсегда готов услышать эти байки... – иронично заявил гость. Нина оглянулась и в ее затухающей улыбке, на фоне жалеющих глаз, Эрнест понял, история стоит того, чтобы ее услышать...

Было раннее утро. Народ постепенно пробуждался ото сна и принимался за выполнение своих прямых обязанностей.

Всего в этом научном поселке было человек пятьдесят. Но исследованиями занимались только пятнадцать. Почти со всеми удалось познакомиться на завтраке в одном из служебных помещений, где располагалась столовая.

И поначалу понервничав среди чужих, Эрни понял, что люди вполне дружелюбные и на контакт идут легко. Сказывалось общение с дельфинами, которых тут было около тридцати.

Были так же касатки, которые уживались со всеми, но жили в основном отдельно.

-Дядя Витя, а где Юлька? – спросила Нина, взбодрившись и от полноты ощущений забыв про сон и усталость.

-Она в лагуне, с молодняком, - ответил Фролов, который как, оказалось, был другом ее отца и обожал ее как родную дочь. Далее она не рассказывала, потому что все здоровались и обнимались, не до повествований было. Но тут была еще какая-то тайна, которую Эрнест планировал распутать.

-А кто такая Юлька? – подумав о дельфине, спросил Эрнест, рассматривая окрестности и прогуливаясь с единственным знакомым человеком во всей Атлантике.

-Она тебе понравится... – рассматривая знакомые места и подмечая изменения в них, сказала Нина, идя рядом по бетонированному берегу лагуны.

-Может ее позвать? – спросил Эрнест.

-Ну, позови... – поняв кого, имеет ввиду он, улыбнулась она.

-Юля! Юля! Юля!.. – во все горло заорал Эрни, как будто звал собаку. – Иди сюда! Юля!

Он стоял на самом краю и всматривался в чистую, но отблескивающую лучами утреннего солнца воду. Рядом стояла Нина и давилась от смеха, не нарушая момента.

-Крикни еще...

-Юля! Юля!!! – заорал он, и снова наклонившись к воде, он потопал по бетонному борту, вспомнив, что дельфины хорошо слышат в воде и вообще звук там распространяется быстрее

и дальше. – Где она?..

-Вон, видишь, черная тень под водой... – чуть не плача от смеха, стоя за спиной наивного подростка, сказала Нина.

-Точно! Вижу!.. – обрадовался как ребенок Эрнест, видя как под водой, на расстоянии нескольких метров что-то промелькнуло на глубине, а потом вернулось и... – Давай! Иди ко мне!

Вода всколыхнулась, и из глубины как свечка на большой скорости вынырнуло нечто, от чего Эрнест шарахнулся прочь от воды и упал назад. – Что это!

-Кто меня звал?! – спросила девушка в черном аквалангическом костюме в маске, вынув загубник, идущий от маленького кислородного баллончика. Она буквально вылетела из воды

как ракета, и привычно удержавшись на ногах, стала на самом краю.

-Юлька!.. Привет!.. – серьезная и красивая, Нина Степановна, сложилась от смеха пополам, сумев вымолвить только два слова с паузами.

-Нина!.. – девушка в ластах подпрыгнула на месте, шлепнув мокрой резиной по бетону, и бросилась обниматься с давней подругой.

Наобнимавшись и протараторив пару минут, дамы обратили внимание на все еще сидящего внизу пацана.

-Эрни, ты думал, что Юля это дельфин? – стараясь не обидеть смехом ранимую натуру парня, спросила Нина, стоя рядом с молодой, девушкой лет двадцати с небольшим.

-Ничего я не думал... – мрачно сморщившись, сказал он, вставая и отряхивая пыль с джинсов.

-Извини, я не хотела тебя напугать, - сказала Юля, уже без маски и резинового капюшона от костюма.

-Все нормально... – еще больше смутившись, ответил он, заметив, что она просо сногсшибательна. – Только как вы так выпрыгиваете? – увел тему в сторону Эр.

-Это не я, это Лиза, - ответила Юля, снимая ласты.

-Еще одна сотрудница центра? – спросил он.

-Нет... – она стала на краю и издала странные звуки похожие на щелканье и свист дельфинов.

Через пару секунд в воде показалась улыбающаяся морда Лизы, и вопрос был исчерпан сам собой.

-Она умеет подражать дельфинам? – спросил пацан.

-Нет, она умеет говорить с дельфинами, - сказала Нина и пошла по бережку.

-Вы куда? – спросил он заволновавшись.

-Пойду, вздремну, а то я с ног валюсь.

-А я?..

-Оставайся, осмотрись... Поговори с Юлей, она девушка хорошая не обидит, - иронизируя и подмигнув, ответила Нина.

-Но я никого не знаю... И... – он почему-то зажался, хотя никогда раньше этого не наблюдалось.

-Виктора Андреича, ты знаешь, Юленька, тебе уже знакома, а остальные не страшные.

-Да я не про то... Что мне делать? Чтобы в среду войти, чтоб привыкнуть.

-Поснимай. Аппаратура тут самая новейшая. О тебе все наслышаны, поснимай, фото, видео, а потом покажешь, - сказала она и крикнула подруге. – Юль, дай ему все, что попросит...

-Хорошо... – ответила та, и через паузу обе засмеялись... А минуты через две понял и он.

Слоняясь по самым интересным местам, Эрнест щелкал своим родным "Никоном", сменив объектив. Он пока не стал наглеть и выпячиваться. Нужно было привыкнуть и освоиться.

То и дело его телескопический объектив, ловил в кадр изящную русалку, в черном абсолютно облегающем водолазном костюме, с совершенно точеной фигурой.

Они были почти одного роста, и на вид она была как девочка его возраста. Не смотря на то, что

она была старше лет на семь, грации у нее было больше чем у его ровесниц в школе. Притом что в четырнадцать лет, двадцатилетние и все кто старше двадцати, кажутся древними.

Но она ему понравилась. То, и дело, проходя мимо, или снимая, как она общается с питомцами,

в кадр попадала в основном она. Сие не прошло незамечено и девушка с яркой натурой, сделала шокирующий сюрприз пареньку, которого утром напугала.

Было жарко, солнце стояло в зените и чтобы немного отдохнуть, она сняла резиновый американский костюм.

Эрнест многое повидал за свои почти пятнадцать лет. Но ради этого, стоило пролететь пол мира и устать как собака.

На Юле, был серебристый купальник бикини. Настолько крохотный, что у фотоаппарата произошла осечка, а несчастный мальчик вспотел как бутыль с холодной водой в парилке...

Постоянное пребывание в морской воде сделало свое дело. У нее не было ничего лишнего. Точеное тело, точеная фигура. Все пропорции в идеальной гармонии с общей картиной. Каждый мускул при движении выполнял свою роль, создавая легкий рельеф и особую светотень.

Но особенно его тронуло ее лицо. Тонкие, выразительные черты лица, с большими глазами цвета лазурной морской глади и все это в оправе золотисто-белых волос, чуть до плеч, немного выгоревших на солнце. А когда она улыбалась, то белый жемчуг зубов своим блеском, мог согреть даже каменное сердце...

-Хочешь чего-нибудь попить? – спросила она, закончив работу через полчаса, и подойдя к нему, сидящему в полудреме в теньке, под зонтиком.

-Что? – не заметив своего сна, встрепенулся он.

-Воды хочешь? – приблизившись и наклонившись, сказала она, глядя на него чистыми как небо глазами.

-Я?.. – утонув в ее глазах и вдохнув запах солнца и морской соли на ее коже, тупо спросил он.

-Ты что больной?.. – теряя терпение, спросила она выпрямившись.

-Нет... Я сам принесу... А вы отдохните... – задергался он, вскочил с раскладного кресла, и чуть не упав, унесся в направлении столовой.

-Господи, ну почему все мужики при виде меня тупеют?.. – шепотом вопросила она, глядя в след новенькому, споткнувшемуся на первой ступеньке при входе в служебное помещение.

-Ну, я и дурак!.. – стараясь взять себя в руки, тараторил Эрнест, ненавидя себя за столь эмоциональное отношение к очаровашке.

-Чего бунтуешь? – послышалось за спиной.

-Ничего, просто за водой пришел, - обернувшись и увидев Андрея Митрохина, одного из операторов, ответил пацан, хватая две бутылки минералки наугад.

-Запал, поди, на Юльку? – угадал Митрохин, успевший в свои тридцать, обмотать весь мир.

-Просто за водой и все... – разозлился Эрнест и пошел к выходу.

-Постой!.. – Митрохин придержал его за плечо и сказал, - она немного с приветом, держись от нее подальше. Она любит только море и дельфинов, остальное для нее ноль...

-Уберите руку с моего плеча, и вообще что вы все хватаетесь за него?! Синяк будет! – психанул подросток.

-Не ори... А слушай... – возмутился пожилой.

-Отвали! Я не нуждаюсь в советах... – огрызнулся Эрнест и тот отстал.

Спускаясь по лестнице вниз, он подумал, бывают дни, как бесконечная пустота. А бывают дни, когда можно промахать полмира, влюбиться в самую шикарную и не доступную девушку во вселенной, а потом еще и нажить врага из новых коллег.

-Как ты узнал, что я люблю именно эту воду? – спросила русалка, сидя в креслице под зонтиком.

-Потому что я сам ее люблю... – осмелев после разговора с хамом на кухне, ответил Эрни впервые в жизни открывая бутылку с минералкой которую тайком доставляли из США.

-Мне кажется, ты меня боишься... – открыто сказала она.

-С чего бы это, мне вас бояться? – спросил он, сидя рядом и внутренне холодея, тая снаружи.

-Прекрати звать меня на "вы", этот официоз я не люблю.

-Такое воспитание. Но если вам, то есть, тебе, не нравится, то не буду.

-А Нину ты тоже на "вы"?

-Ага...

-Дурачок... – засмеялась она и увидела растерянность в его глазах.

-Извини... – сказала она. - У тебя, наверное, нет друзей? – угадала она, просто взяв его за руку.

-Я пойду, пройдусь... – вскочил он, и нервно допив стакан с ледяной водой, пошел прочь, забыв и фотоаппарат, и поясную сумку с отснятыми пленками.

-Ранимый мальчик... – сама себе сказала Юля. – Тяжело жить придется...

Из воды, у специального, гладкого выступа, неподалеку, высунулись несколько дельфиньих физиономий, они улыбались всем своим большим ртом и, пересвистываясь, пощелкивали меж собой. Юля ответила им, они застрекотали наперебой и, надев маску, она нырнула в воду, где ей было видимо лучше.

Эрнест стоял на промежуточной площадке лестничного марша наверху и посмотрев на то, как

девушка-русалка общается с морскими обитателями, сам себе сказал:

-Ты тоже одна, как и я... Хоть, у тебя и есть они... А у меня, только я сам...

Он поднялся выше побродил по улочкам крохотного поселка из когда-то элитных домов, и, зайдя в тот который, был отведен ему и Нине, вошел в свою комнату и одетый бухнулся на постель, почти сразу уснув...

 

Глава  3

 

Эрнест проспал до десяти вечера и, проснувшись, услышал, как за окном ревет ветер и грохочет гром. Молнии рассекали небо пучками вспышек. А черные тучи неслись по небосклону с дикой скоростью как в кошмарных снах или фильмах ужасов, которые он часто смотрел.

-Нина... Нина Степановна... – выйдя из своей комнаты с заспанным лицом, встревожено произнес паренек. Он обычно спокойно относился к стихиям и с интересом наблюдал шторма и бури в разных точках родины своей. Но здесь, в необычной и непривычной стране, он был немного не в своей тарелке. Тем более все происходящее сильно напоминало один из его кошмарных снов, которые иногда повторялись, чем выбивали из душевного равновесия.

Кошмар был жутким и Эрнест никому никогда не рассказывал о нем.

Снилось ему порой, что он один в чужом доме не советского типа. На улице ночь и бушует буря,

ставни скрипят и стучат в порывах ветра, а по дому веет жуткий сквозняк, от которого сводит судорогой. Затем он встает и долго бродит по дому. Много комнат и коридоров, лестницы выводят то на один этаж то на другой, но выхода найти не получается. Он впадает в панику и носится по дому как безумный. Стихия бушует сильнее, и волны поднимаются выше и выше. После чего они врываются в окна, двери и затапливают дом, а он начинает тонуть. Ему нечем дышать он барахтается и вдруг его что-то выталкивает наверх. Там яркий свет и тишина, после чего он с криком просыпался...

В этот раз ему вообще ничего не снилось, но, проснувшись, он довольно сильно занервничал.

Дом был не очень похож на тот, из ночного бреда, но ситуация напоминала все в точности и

побродив по дому, он быстро умылся, посетив туалет и ванную и недолго раздумывая, вышел

в дождь...

Тропический ливень стоял стеной. Совершенно вертикально обрушив на землю водопад из

сплошного потока крупных капель. Он был не очень холодным, но намочив одежду смельчака за несколько секунд, обдувал сногсшибающим ветром со всех сторон сразу. Чуть не поскользнувшись на жидкой, раскисшей грязи Эрни шел на пролом, приближаясь к центральной части научного поселка.

От дома, в котором он спал, до новых построек технического характера было метров триста. Через заросли, по грунтовой дорожке, превратившейся в неглубокую, но бурную реку, с возвышенности, где были дома для гостей и вниз к дельфиньей лагуне, вокруг которой в виде подковы располагались несколько непременных, но больших помещений, назначение которых Эрнесту было пока неизвестно.

Дождь шпарил сильнее и с возвышенности, было видно, как громадные волны ударятся о волнорезы защищающие вход в лагуну со стороны моря. Но, несмотря на это часть волн достигает берега и, поднявшись на несколько метров, долетает и накрывает хозпостройки, где хранился инвентарь для чистки бассейнов и водолазное оборудование.

-Мой "Никон"!.. – вспомнив о фотоаппарате, который он забыл на столике возле лагуны, Эрни потерял равновесие и, вскинув руки, инстинктивно попытался за что-нибудь схватиться. Но ничего вокруг не было, только дождь, который подмыл грязь под его кроссовками и прибил его как летящего жука к земле.

Он пытался срезать путь и пошел по тропке, направление которой мог лишь угадать. Тропа превратилась в грязную полоску и, полетев кубарем, с трудом смог сориентироваться, чтобы перевернуться на спину и как бобслеист, на спине ринуться вниз по извилистой тропе.

Скорость превысила быстроту восприятия событий и, растерявшись, парень слишком поздно заметил, куда направляется его путь.

Он успел лишь вскрикнуть, но гром расколол черную бездну неба и сверкнул на прощанье ветвистой молнией. Ухнув с высоты вниз на деревья, и кустарники Эрнест упал на спину и

все словно выключилось...

Мрак и тишина незаметны, пока не вырвешься из их вязких объятий. Он не вырвался, но с трудом, очень медленно, почти на ощупь стал выходить из отключки.

-Эрнест... – донеслось откуда-то сверху. – Эрни...

-Ма?.. – простонал парень, с трудом выдохнув вялый звук.

-Нет, милый это не мама, это я, Нина...

-Что?.. Где... Я... – в голове понесся поток мыслей и вопросы, не успев формулироваться, вырывались несвязными звуками как в бреду.

-Помолчи... Ты еще слаб... – сказала она, и он с невероятными усилиями начал поднимать веки.

-Что случилось? – прошептал он, сухим ртом, и хриплым голосом.

-Ты упал с обрыва. Но сейчас, все в порядке, тебе повезло... – нервно растирая слезы по бледному лицу, сказала Нина.

-Маме не звони... – почему-то на "ты", сказал он. – Она испугается, не звони ей...

-Нет, Эрнест, к сожалению, я не могу позвонить твоей маме. Здесь запрещена связь с Союзом...

-Хорошо... – почему-то облегченно сказал он. – Я что, отключился?

-Да... – глядя на протеже большими измученными глазами, ответила Нина.

-Долго?

-Да.

-Часа два? – спросил он, чуя неладное.

-Трое суток... – сказала она, сидя на краю его кровати и крепко держа его за руку.

-Круто! – со странным восторгом и ужасом одновременно, оценил он.

-Мы хотели тебя отправить в Москву, но тут "Эль Ниньо", бушевал два дня, и было решено оставить тебя здесь.

-А я проснулся, услышал бурю и пошел искать тебя и всех. А никого не было ну я, и... – он устал, и замолчал...

-Я не стала тебя будить, ты так сладко спал... Я оставила записку прямо на двери из твоей комнаты. Но ты видимо свет не включал и ее не заметил, - виня себя во всем, говорила Нина.

-Дуракам закон не писан, я путем даже не проснулся и понесся по дождю как сумасшедший.

Извини меня... Я опять тебе подгадил, как тот раз... – Эрнест напомнил про случай на Курилах, год назад: когда он, увлекшись съемками тупиков на острове Матуа, чуть не сорвался со скалы

и зацепившись широким ремнем от своего первого профессионального фотоаппарата, висел несколько минут над пропасть в пятьдесят метров, где бушевали прибойные волны, пока его не нашла Нина и с риском для собственной жизни вытянула в последний момент.

-Не напоминай... – вспомнив те страшные минуты, сказала Нина и болезненно улыбнулась. – Я думала, что ты сорвешься... Это было жутко...

-Я бы сорвался... Там было холодно, и руки мои уже немели... Спасибо... – глядя на нее, как больше чем на друга, сказал он.

-Зачем я взяла тебя на Кубу?.. – раскаиваясь в своей либеральности, риторически спросила

она. – Это была моя очередная глупость...

-Нет, я сам во всем виноват. На Курилах, я слишком увлекся и не подумал. И тут тоже. Не вини себя. Если бы не ты, я бы так и лежал бы на диване в кабинете отца и читал бы эти все книжки про приключения и путешествия. Ты мне мир открыла.

-Когда я увидела, как ты висишь на самом краю, в пяти шагах от меня, я подумала, что если ты сорвешься, то я шагну за тобой... – глядя куда-то в пол, подавленно говорила Нина, обычно стойкая и несгибаемая. – Мне незачем было бы жить. Я бы не простила себе этого...

-Самоубийство есть смертный грех... И ты знаешь... – сказал Эрни, лет с девяти читавший Библию и вошедший в Православие по воле Божьей, без постороннего влияния.

-Да, я знаю, но... – она заплакала и буквально упала на его грудь, схватив его за плечи и навзрыд

что-то пробормотав.

-Все в порядке, мне уже лучше и не убивайся так, я же не "крякнул"... – попытался пошутить пацан, не выдерживая женских слез. Он считал так же как его отец, если женщина плачет, значит, в любом случае виноват, ты.

-Ты знаешь, что я пережила тогда, и сейчас?! – отпрянув от него, сказала она. – Я чуть с ума не сошла. А ты еще потребовал ничего не говорить твоим родителям. А вдруг бы что-то случилось?

-Но ведь не случилось... – резонно, но почти по-детски сказал он.

-И, слава Богу! – вытирая слезы руками, сказала она.

-Аминь... – улыбаясь и приходя в сознание как после долго, глубокого сна, добавил он.

-Ты, маленький засранец! – вскипела она любя... – Что ты себе позволяешь? Так манипулировать людьми. И когда это мы с тобой перешли на "ты"?

-Сейчас... – вздохнув и только что, заметив это изменение в отношениях, произнес он.

-Голова не болит? – спросила она успокаиваясь.

-Все "тип-топ"! – почему-то проголодавшись, ответил он. – А пожевать нет ничего?

-Ты хочешь, есть? – вспыхнув надеждой в глазах, спросила она.

-Ага...

-Сейчас!.. – Нина сорвалась с места и в миг умчалась прочь из комнаты, в которой он лежал.

Это была не его комната. Она больше напоминала больничную палату, или лабораторный бокс.

Койка была импортная с различной регулировкой положения пациента. Стены были белыми, окно зашторено, а за шторами яркий день...

Эрнест, несколько секунд поколебался, потом медленно, приподнялся на локтях, сел в кровати,

потом спустил ноги на пол, сунул ноги в новые нетоптаные шлепки, и осторожно встав с постели, почувствовал легкое головокружение и тошноту. Но молодость и крепкий организм быстро справились с новым положением в пространстве, и он не спеша, двинулся окну...

Распахнув шторы обеими руками одновременно, парень не сразу понял что происходит. Он несколько секунд смотрел в окно, а потом, когда сзади послышались шаги, медленно обернулся и спросил:

-Где это я?

-Тебе нельзя вставать... – сказала Нина, принеся еду на подносе, поставила ее на тумбочку у кровати и, подойдя к приятелю мягко, но настойчиво отвела его обратно в постель.

-Ты же сказала, что вы меня не отправили... А что это?! – растерянно протараторил он.

-Все в порядке, ешь... – занервничав, сказала она.

-Почему, там, за окном, Москва?! Что за херня?!.. – психанул пацан.

-Не смей при мне выражаться... – жестко сказала она и, вынув из нагрудного кармана светлой рубашки блокнотик с ручкой, быстро написала несколько строк на белом листике.

После этого она поднесла указательный палец правой руки к своим губам и протянула блокнот.

"Ты в подземном медицинском блоке. Вид из окна это: "центральные улицы Москвы", панорамное фото, с подсветкой. Не кричи и не шуми. Все в порядке..."

-Оглянись... – прочитав и увидев за спиной подруги того самого седого мужика в сером костюме, прошептал Эрнест.

-Вот гатства!.. – тихо сказала Нина, будучи обычно крайне культурной и чрезвычайно выдержанной.

-Как меня рады видеть... – с сарказмом сказал спец, одетый в джинсы и гавайскую рубашку.

-Антипов, что вам нужно? – бросив презрительный взгляд через левое плечо, спросила Нина,

поднявшись с краешка кровати и непроизвольно поправив, светлую рубашку и джинсовые шорты.

-Нина Степановна, я могу находиться в любой части вверенного мне помещения без заведомого уведомления вашей персоны, - отчетливо язвительно окрысился он.

-Конечно-конечно... Я забыла, что наш всевидящий орган следит за всеми и всегда.

-Нина, не будем сориться. Я просто зашел узнать как здоровье нашего юного друга и все... – улыбнувшись служебной улыбкой, сказал гэбэшник.

-А вы собственно кто? – просил Эрнест, стараясь разрядить обстановку, переключив на себя внимание визитера.

-Меня зовут Владимир Викторович Антипов, я руководитель одного из проектов, который реализовывается на этом острове, - предельно обтекаемо ответил он.

-А меня зовут Эрнест Николаевич Соколов, я прибыл на этот остров для осуществления

технической поддержки во время съемок морских млекопитающих, - очень тонко передразнив, ответил Эрни в духе официозного "совка".

-Приятно встретить коллегу... Поправляйтесь Эрнест Николаевич... – поняв, но, не отреагировав на остроту подростка, закруглил разговор Антипов и ушел.

-Не шути с ним, он страшный человек... – наклонившись к пацану, и коснувшись теплыми губами его уха, едва различимо прошептала Нина.

Пробыв в медблоке до утра следующего дня, Эрни благополучно покинул палату, с завязанными глазами и в инвалидном кресле-каталке, как в американских фильмах, которых, к тому времени, он успел посмотреть около сотни...

Следующие две недели, он старался как можно быстрее восстановить силы, и забыть о происшествии и, взяв слово с Нины. Ей пришлось пообещать сохранить этот случай в тайне.

Травм и серьезных повреждений у парня не обнаружили. Здешние врачи, которых он даже не видел, были высшего уровня, и если бы что-то угрожало его жизни, ему была бы оказана сверхквалифицированная помощь.

Активно общаясь с "островитянами", Эрнест быстро стал своим. И сыскав уважение у коллег операторов, которых тут было трое, он понемногу собирал информацию, вырисовывая общую картину относительно этого островка.

Больше всех, Эрнест общался с Ниной, будучи ее практически официальным фотографом и видео оператором, на что было дано письменное разрешение профессора Фролова. Так же они часто беседовали с самим Фроловым и его другом и коллегой Дементьевым Станиславом Антоновичем. Это был очень умный и спокойный человек. И по характеру был полной противоположностью Фролову, который просто бурлил как вулкан. А этот был подобен реке Урал, большой спокойный и глубинно таинственный. Дядя Слава, как Эрни называл этого громадину, обладал академическими знаниями в области биологии и при этом был большим фантазером по части размышлений о будущем науки и человечества.

Профессор Фролов, которого и Эрнест, и Нина звали просто дядя Витя, не отставал от коллеги и соратника, а кроме этого он был лихой рассказчик. Таких историй, Эрни не слыхивал даже от отца, хотя тот мог бы удивить даже самого барона Мюнхгаузена. При том, не смотря на всю невероятность рассказов отца и дяди Вити, их истории были реальными.

Особые отношения у Эрнеста были с Юлей. Она была ярче всех. Как ни странно, она затмевала даже Нину, к экстравагантности которой парнишка уже привык.

Юля же, была сверхновой, если выражаться языком астрономов. Она была яркой, непохожей ни на кого, кого бы Эрнест ни вспомнил за свою жизнь.

Она в совершенстве знала пять языков, была профессиональным дрессировщиком дельфинов,

касаток, морских котиков и даже морских львов, которые тут тоже бывали раньше.

Она плавала как дельфин, задерживала дыхание до пяти минут свободно. И погружалась без акваланга на глубину больше пятидесяти метров.

Она была настоящим гением и выделялась даже среди всех остальных, учитывая, что как минимум здесь были доценты. Даже Нина, была доктор наук и профессор.

Но, обладая всей информацией о Юле, он не мог ни от кого добиться некоторых подробностей и ответов на вопросы, которые возникали у пытливого юноши.

Никто не говорил ее фамилию, никто не говорил, когда она впервые попала на остров, и никто не знал, сколько ей лет.

Официально, считалось, что ей двадцать два года. Во всяком случае, по рассказом разных старых "островитян", которые работали тут по десять лет почти безвылазно, она появилась здесь двенадцать лет назад. Значит в тысяча девятьсот семьдесят третьем году. И ей было лет десять. Значит она с шестьдесят третьего года. А раз она все врем, была тут, когда она училась?

Потом, кто-то сказал, что она вроде бы уезжала в Россию и вернулась сюда пять лет назад. Но пять лет назад ей было семнадцать. Она не могла успеть окончить университет и тем более попасть в такую команду спецов.

Вопросов было много, но когда он, общался с этой девушкой, он не мог сформулировать общее представление о ней. Она была потрясающе красива, при этом не очень-то обращалась к косметике, как некоторые ее коллеги из женского персонала. Она имела поистине русалочью фигуру, ела всего понемногу, и не думала о диетах, хотя вкус у нее был изысканный и тонкий.

Она была элегантна и утонченна как принцесса, с восхитительным образованием и подтвержденным авторитетом в своей сфере, но к одежде относилась как сугубо утилитарному предмету и носила только практичное и удобное.

Например, могла быть в тертых джинсах или в "саморезных", шортиках по самые кармашки,

края, которых обтрепались и в простой майке, белого цвета, чтобы было нежарко.

И только на торжества или во время воскресных вылазок на большую землю, когда основная

часть научного состава, своеобразная элита попадала на большую землю, как они называли

основной остров "свободы", то Юля надевала что-нибудь изысканное и немного откровенное.

Хотя даже в своей "робе", как она называла "джинсу" в любых вариантах и фасонах, она так заводила мужиков, что несколько особо горячих парней было отправлено обратно в "солнечный

Союз, голодных и рабов", по причине не соответствия их морального облика с целью пребывания в секретном секторе острова.

Юля, не подпускала к себе никого ближе, чем на расстояние удара ноги. Очень хорошо драться научил ее один китаец, Дима Ли, который работал тут с семидесятого года и уехал год назад.

Он относился к ней как к дочери, будучи седым и мудрым, а она считала его учителем и хорошо

осознала систему боевого ушу, которым тот, обладал на очень высоком уровне.

По рассказам, Юленька как-то раз "зверски" избила двух спецов из отдела охраны, когда они по несдержанности позволили себе усомниться в ее порядочности и моральной устойчивости.

Они сделали ей непристойное предложение, а когда она ответила жестким отказом, то полезли силой. Они имели невысокие звания и ограниченный доступ к секретам. Прибыв на остров всего за месяц до происшествия, они подумали, что девчонка с красивым телом, это их вознаграждение за службу в "тяжелых" условиях тропического рая.

Она избила гэбэшников с такой жестокостью, что увозили их в лежачем положении. Дело замяли, потому что тут было открытое нападение двух здоровенных мордоворотов. И никто не хотел упоминать, что парни по метр восемьдесят и весом по восемьдесят пять килограммов,

были отбарабанены девочкой, ростом метр шестьдесят пять и весом сорок пять килограммов.

После этого происшествия, к ней уже никто не смел, даже подойти и некоторые закомплексованные парни, помня, о ее феноменальной силе, стали распускать слухи, что она сумасшедшая и почти маньячка.

Эрнест, сам, пару лет учился запрещенной в Союзе китайской гимнастике. Он тренировался у  хорошего знакомого отца и мог постоять за себя. Он даже считал, что чего-то достиг.

Но однажды, уже на острове, он встал рано утром и увидел как на фоне восходящего светила, на плоской как взлетка вершине одного из мысов, закрывавших лагуну справа, тренируется, она.

Это была простая, обычная система разминки, растяжки и проработки основных движений для того, чтобы не терять контроля над своим телом и чувствовать пространство, воздух, который ты рассекаешь, и который обнимает тебя.

Затем она вошла в одну из стоек техники цигун, буквально застыл в позе журавля на час. Это было чрезвычайно трудно, Эрни знал по себе, он выстаивал минут двадцать от силы. А она потом спокойно вышла из стойки. Спустилась с мыса и, нырнув в воду, проплавала еще тридцать минут. И так, каждый день, два часа, с четырех до шести утра. Потом работа, с шести утра и до двенадцати ночи. За это время она работала с дельфинами, фиксировала результаты и вечером еще писала отчеты и научные доклады. В двенадцать ночи - отбой.

Такой режим, чтобы спать четыре, а пахать двадцать часов, шесть дней в неделю, не мог выдержать никто. А она всегда сверкала и улыбалась. Кроме как в присутствие некоторых спецов из Москвы. Обычно почти не замечала их, игнорируя их присутствие. Но когда они начинали надавливать и доставать с просьбами проверить то, или другое на ее любимцах, она взрывалась, и от ее спокойствия ничего не оставалось.

А когда в присутствии Эрнеста, один из визитеров с родины, позволил себе иронию отношении ее золотого крестика на золотой цепочке который она никогда не снимала, она ответила спокойно и категорично: "Если, вы, уже потеряли свою душу, то не мешайте спасать, мне, свою".

Он ничего ей не ответил. Она была слишком ценна для них. И ей позволялось все. Например: по рассказам Нины, год назад, она улизнула от группы в Гаване и появилась только через три дня, уже на острове прибыв на шхуне "Лурдес", когда ее обыскались все гэбэшники присутствующие на Кубе. Потом, она тайно рассказала, что была во Флориде, в США, посетив, Дисней Лэнд...

За это ее могли, конечно, вздуть и отправить спец рейсом в Москву. Это было самым страшным наказанием, и она знала. Но каким-то тайным образом попав сначала в Майами, а потом в сам Дисней Лэнд, она вернулась и все без единого доллара в кармане, без документов и возможности покинуть Кубу.

-Но до Майами девяносто миль... – обалдев, сказал Эрнест.

-Правильно... – тоже изумленно подтвердила Нина.

-Как она могла попасть туда и... Я не понимаю... Не переплыла же она это расстояние?

-Конечно, нет. Но она не рассказывала.

-А ты как думаешь?

-Я думаю, что она... – Нина осмотрелась и, убедившись, что на этом самом мысе никого больше нет, она подсела ближе и, обняв левой рукой фотографа, прошептала. – Я всего не знаю, но, наблюдая за Юлей уже много лет, я могу сказать вот, что: она не просто пересвистывается с дельфинами. Она не просто понимает их ответы, у них происходит своеобразный обмен информацией. Что-то вроде телепатии или полутрансового гипноза.

-Как это?

-Знаешь что такое регрессивный гипноз? – спросила она, иногда забывая, что перед ней простой школьник.

-Ну, читал... – приблизительно представляя этот феномен человеческой психики, ответил он.

-Так вот, полутрансовый гипноз, в моем понимании это нечто эфемерное и тонкое. Человек остается в сознании, но у него открывается возможность чувствовать и реагировать на то, что закрыто для обычного состояния бодрствования.

-Это как промежуточное состояние между сном и бодрствованием, когда еще не спишь, но уже все туманно и неявно? – часто замечая в себе такие моменты, когда приходят хорошие идеи, спросил Эрнест.

-Да! Именно это... – удивленно посмотрев на приятеля, сказала она. – Где ты был пятнадцать лет назад? Я бы влюбилась в тебя без памяти...

-Я еще не родился... – ответил он, и оба засмеялись.

-Итак, когда наша Юленька общается со своими милашками, она входит вот в это самое состояние и их контакт протекает четко и без помех. Есть теория, что так же, с дельфинами могут общаться дети, страдающие аутизмом.

-Она что аутистка? – испуганно спросил Эрнест, глядя как далеко внизу, барышня учит Тимку,

своего самого успешного и талантливого дельфина

-Нет, она не аутистка. Но определенные способности к гипнозу, у нее есть, - ответила Нина.

-А причем тут ее визит в Дисней Лэнд? – спросил он. – Как она туда попала?

-Знаешь, был такой знаменитый гипнотизер, Вольфганг Мессинг... – сказала она.

-Да, я читал, он подал в банке пустую бумажку, а кассир думала, что это чек и хотела выдать ему деньги, если не ошибаюсь сто тысяч рублей в тридцатые годы, да?

-Именно, но он сказал, что это эксперимент и ушел.

-Это не он, признал Сталина шизофреником?

-Скорее это был Бехтерев, ну да ладно...

-Молодец...

-Да, но вернемся к нашей Юле... – продолжила Нина. – Она могла пройти все таможни и паспортные контроли, не говоря уж о кассе в Дисней Лэнд, просто с листом бумаги.

-Ты в это веришь? – задумчиво спросил он.

-А ты думаешь, все эти люди собрались, чтобы просто кормить дельфинчиков рыбкой? – хитро улыбнувшись, намекнула Нина.

-Вот это мощно! – начиная понимать, чем тут занимается вся эта орда, сказал Эрнест и совсем по-другому посмотрел на девушку в низу. – Но почему именно Дисней Лэнд? Она же взрослая...

-Эрни, я довольно давно знаю Юлю, она может быть крайне серьезной и сдержанной, но любопытство и страсть ко всему новому, ко всей жизни у нее как у простой девчонки.

И, несмотря на то, что она слушает Айрон Мэйден и Мотли Крю, она так же любит Баха и Бетховена. А под настроение может смотреть на видео "Белоснежку и семь гномов", она гений...

 

Глава  4

 

Первый месяц пребывания на островке, пролетел быстро и очень интересно. Перезнакомившись со всеми сотрудниками "Тихой заводи", как это место именовалось в секретных документах, которые он мельком увидел на столе у дяди Вити, Эрнест был вхож везде.

Он свободно передвигался по острову, название и расположение которого он не знал, и узнал, что на другой стороне, северо-западнее лагуны дельфинов, расположен небольшая военная флотилия.

Там было четыре военных катера, несколько гидросамолетов и даже подводная лодка, которая

несколько раз стояла у пирса в надводном положении. Вся эта армада, охраняла остров и его обитателей, от потенциальной угрозы. Но главное, что они сторожили, это белый трехпалубный корабль без флага и порта приписки на корме. Он назывался "NEPTUN", по стилю и конструкции, чем-то отличался от нормального советского корабля гражданского класса.

Он был одновременно и мощным и конструктивным, с некоторыми дизайнерскими ухищрениями. Так, в Союзе не строили. Конечно, русские корабли были почти самые лучшие,

в основном военные, но этот напоминал больше королевскую яхту, нежели пассажирский борт.

Имея с собой удостоверение с фотографией, где было только имя и номер, Соколов попытался

приблизиться к бухте, в которой располагались корабли охраны. Но, во-первых, в этот момент, подводная лодка вернулась с рейда и пошла на всплытие, недалеко от причала, что было редкостью. И к тому же суровые парни из морской пехоты в форме без обозначений, увидели у

незваного гостя фотоаппарат.

Далее все пронеслось в считанные минуты. Начальник КПП, схватил пацана и, запихнув его в свой "уазик", запылил по грунтовке, в направлении "Тихой заводи".

Он ехал молча, только попыхивая почти докуренной сигаркой, в рыжие усы. Сигар тут было, завались и почти на халяву. Поэтому было неудивительно увидеть какого-нибудь служивого за забором "Тихой заводи", с толстенной дрыной во рту, которая в США, стоила долларов пятьдесят.

-Виктор Андреевич, что за безобразие?! – с ходу начал майор. – Это же режимный объект, а вы тут завезли, черт знает что...

-Гриша, не надо так громко, я же работаю... – сказал, сдерживаясь, мрачноватый весельчак, сидящий за пишущей машинкой и прерванный на полуфразе.

-А я что делаю? Это как называется? Он явился в запретную зону и к тому же, щелкал своей японской херней... – распалился Гриша.

-Во-первых, этот молодой человек, наш фотограф, он личный ассистент Нины Степановны, а во-вторых, то, что ты изволил назвать "херня", на самом деле очень дорогой фотоаппарат купленный на деньги государства. Ты видимо полагаешь, я просто так доверяю столь дорогие инструменты, кому попало?

-Нет, конечно... – несколько осекшись, выслушивая сдержанный тон непрямого, но начальника,

ответил майор.

-Ты видел его удостоверение? – продолжил бородач, повернувшись в крутящемся кресле.

-Тогда какого лешего, ты тут орешь? – предельно жестко посмотрев на майора поверх английских очков, спросил Фролов.

-Нужно заранее предупреждать, о проведении съемок на вверенном мне объекте. И нечего кому попало там бродить, - сдавая позиции но, не сдаваясь, высказался рыжеусый.

-Эрнест Николаевич, не кто попало, а один из сотрудников лаборатории, а ты охранник, так вот иди и охраняй, а то я могу очень плохо отозваться о твоей работе в очередном отчете...

-Но... – явно занервничав, буркнул тот.

-Видимо тебе, очень надоел здешний климат? Жарко? Не волнуйся, островов в мире много, например, в Северном море... – добавил с сарказмом Фролов.

-Я просто хотел, чтобы все было по инструкции... – стихнув, хрипнул майор Гриша.

-Свободен... – закончив полемику с непривычно суровым лицом, сказал профессор.

-Разрешите идти? – вытянувшись по струнке, спросил тот.

-Иди... – повернувшись к нему спиной и вернувшись к своей машинке, ответил Фролов.

Майор ушел почти кремлевским шагом, испугавшись не на шутку, а профессор продолжил печатать, нервно возвращая каретку.

-Железно вы его приструнили, - полагая, что все закончилось, сказал Эрнест.

-Какого фига ты там делала? – снова оторвавшись от работы, и повернувшись к пацану, спросил профессор, явно не одобряя этих действий.

-Просто смотрел... – сказал Эрнест, поняв, что этот тон, не предвещает ничего хорошего.

-Это военный объект. Даже я там появляюсь только по надобности. Там, его зона ответственности. А ты разгуливал с фотокамерой и еще снимал... Вообще не понимаешь ничего? – он разозлился весьма сильно и даже стукнул кулаком по столу.

-Мне просто было интересно посмотреть на тот белый корабль. Я не знал, что тут есть бухта с военными, - пытался оправдываться парень.

-У тебя других дел нет? Или слишком много свободного времени?

-Ну... – не смог ответить Соколов.

-Ты где должен был находиться?

-Здесь, с Ниной и Юлей у дельфинария.

-Что ты должен был делать? – отчитывая как майора, нервно барабаня пальцами по столу, спросил профессор, зная ответ лучше, чем провинившийся папарацци.

-Вести надводную съемку, помогать в эксперименте, - чуя себя как в школе, ответил Эрни.

-Вот именно! Так иди и работай! Ты хотел работать, так иди, делай дело. И чтобы я больше не слышал, что ты был в бухте, или у бухты!..

Эрни молча вышел из кабинета расположенного неподалеку от лагуны и побрел к дельфинарию.

Там все уже закончилось, и Юля просто пересвистывалась со своими самыми общительными питомцами.

-Что такой хмурый? – спросила она, не поворачиваясь.

-Откуда ты знаешь? – подозревая, что в воде его не видно, спросил Соколов.

-Тимка сказал... – ответила она и, повернувшись, улыбнулась.

-Ты, правда, с ними можешь разговаривать? – садясь рядом с ней на самый край бетонного обрамления берега лагуны, спросил он.

-Ты меня уже спрашивал... – ответила она и, взяв в зубы хвост рыбы, нагнулась к дельфину.

Тимка был молодой, но шустрый дельфин с большими способностями. Эрнест знал только то, что он хорошо обучается, и военные постоянно пытаются забрать малыша к себе. Юлька стояла на смерть и не отдавала дельфина даже морской разведке. А что конкретно умел этот весельчак, и что от него требовалось в угоду интересов министерства обороны, Эрнесту знать было не положено.

-Спроси его, что он думает обо мне? – забыв о неприятностях в бухте, поинтересовался он.

Девушка высвистела что-то по дельфиньи, и отщелкала языком, несколько раз кивнув вверх, и вниз, головой как это делают они. И Тимка ответил.

-И что он сказал? – сделав несколько снимков во время этого уникального и спонтанного эксперимента, спросил Эрни.

-Он говорит, что ты... – она задумалась, подбирая слова. – Это трудно перевести, они мыслят другими категориями...

-Говори, как есть... – видя, что она замялась, решился фотограф.

-Тимка сказал, что ты как молодой морской котик, тебе все интересно и везде ты лезешь, а потом получаешь и приходится убегать... – она прожала плечами и кинула рыбку блестящему дружку в воде.

-Так и есть... Везде я лезу... – Эрнест, вздохнул и, помахав Тимке рукой, получил в ответ брызги.

Вечером, Соколова отругала Нина. Она была сурова и отчитала довольно строго. Он знал, что она его любит, но когда она была такой жесткой, этой любви было совсем незаметно.

-Ты что себе позволяешь? – метаясь по своему кабинету, с вентилятором под потолком, кричала она. – Они могли стрелять без предупреждения. Что за детство такое? Ты уже взрослый и должен отвечать за свои поступки.

-Ну, убей меня... Сбрось с мыса прямо на камни. Волны примут мое бездыханное тело, и я стану кормом для акул, - несколько задето и язвительно сказал подросток.

-Ты, во-первых, не ехидничай, я говорю совершенно серьезно. Ты здесь не для этого и если я отпустила тебя погулять, это не значит, что можно лезть, куда не следует, - она была довольно сильно раздражена и держала сжатые кулаки в карманах белых шорт. На ней была белая рубашка с нагрудными кармашками, расстегнутая на две пуговицы и короткими рукавами и белая бейсболка. Все это было похоже на разговор госпожи калонизаторши и наглого раба.

-Я же извинился. Чего вы все на меня орете?! – психанул Эрнест. – Я вообще хотел снять весь остров со всех сторон, чтобы было интересно. Что тут такого-то. И подумаешь их подлодка и кораблик белый. Если кому надо, он и со спутника все отщелкает. А эти парни из ГБ, пусть лучше за собой следят. И нечего устраивать ажиотаж. Подумаешь секретность... Ни фига тут

нет секретности. Дельфины касатки и толпа народу, неизвестно чего требующая от свободных

животных. Я думал, хоть ты меня поймешь. А на вас, всех как что-то нашло, - разошелся Соколов и, выскочив из кабинета Нины, хлопнул дверью.

Позже, в наказание, Фролов забрал у него пропуск по острову и теперь, пространство для прогулок ограничивалось не малой, но все же ограниченной территорией "Тихой заводи".

Послонявшись между корпусами. Он сходил к коллегам операторам, которые были заняты своими делами, о которых ему знать не полагалось. Потом побродив, по лаборатории биологов,

он сыграл две партии в шахматы с Серегой Митиным, который был доцент и очень хороший океанолог, но в свои тридцать, он выглядел почти как студент, и поэтому с ним было проще, он был как свой.

-Что Эрнесто, житуха давит на мозги? – выставляя фигуры для третьей партии, спросил Митин,

видя, что парень сильно кручинится и постоянно проигрывает, просто не думая.

-Да, жизнь фуфло... – хандрил тот.

-Ты обычно играешь намного сильнее, что-то случилось? – сидя в своей небольшой лаборатории с несколькими компьютерами, которые, по крайней мере, здесь, уже были взяты на вооружение, спросил Серега, будучи далеким, от местных событий.

-Неважно... Давай еще партию, и я пойду... Надоело...

-Тебе видать скучно тут? Ровесников нет. Все время заняты. Девчонки, старше лет на десять не развернешься... – будто про себя говорил молодой доцент.

-Не то, чтобы скучно, просто как-то не так. Я чувству, себя лишним. Мешаю всем. А тут еще Фролов да Степановна отодрали меня за визит в бухту. А чего там страшного?..

-Дело не в бухте... – сказал Серега, улыбнувшись и в прищур, посмотрев на пацана, – ело в том, что за бухтой?

-В море? – заинтригованно спросил Соколов.

-Нет... – остановившись, произнес Серега и показал пальцем вертикально вниз, под землю...

-Ешкин кот!.. – нахватавшись заковыристых неологизмов от местной интеллигенции, буркнул Эрни. – А! Вот оно в чем дело?

-Играй... – завершая острую тему, сказал Серега.

-А что там? – не поняв намека на закругление вопроса, спросил Соколов.

-Я не знаю, играй, - ответил Митин и перевел все в другое русло. – Ты слышал про виллу "Эль Муэрте?

-Ну...

-Вот это, будет покруче...

-Круче, чем что?

-Чем все, о чем ты даже попытаешься догадаться, - уверенно заявил доцент.

-Неужели все так серьезно? – сделав ход конем, спросил Эрнест.

-Более чем... Сюда приезжали даже парни из спецотдела КГБ.

-А ты не боишься говорить на эту тему?

-Нет. Я могу говорить обо всем, кроме своей работы и того, что происходит здесь. Остальная часть острова, это открытая тема для тех, кто уже ступил на эту землю...

-И что там страшного? – забыв про игру, спросил Эрнест.

-Я знаю, только легенду и то, что ребята из КГБ, уехали через неделю в полном молчании.

-Ну и что? Может ничего интересного они там не нашли?

-Конечно ничего... Только два пломбированных контейнера с отснятыми материалами.

-Опупеть!.. – забыв обо всем, сказал Соколов. – Ты, тоже там был?

-Нет.

-Почему?

-Видишь ли... Я... – он подумал, а потом сказал честно... – Я не охотник за привидениями,

я простой океанолог и моя работа здесь.

-А в чем твоя работа?

-Извини... Это государственная тайна, - категорично заявил Серега, ставя шах ферзем.

-Тогда расскажи в чем легенда? – приняв заведомое поражение, загорелся темой парень.

-О! Тут такое было... – вздохнув и сделав паузу, начал Митин. – В начале войны, сюда даже нацисты из Аненербе, приезжали. Знаешь кто это?

-Да, они собирали и исследовали все мистические и необъяснимые явления в истории. Чтобы на основе этого построить третий рейх, как приказал им их долбаный Гитлер.

-Правильно, знаешь, суть... – удивился доцент.

-Да, но что тут могло заинтересовать СС?

-Все... Вилла была построена на вершине самого большого холма на острове, чтобы сеньор Энрике Де Алмейда, мог созерцать свои владения и вовремя среагировать, в случае нападения

извне.

-Он был торговец кокаином, да?

-Да, он поставлял порошок в Европу и в Америку и даже куда-то в Азию, хотя там, в принципе он уже был.

-Сам он, поди, тоже нюхал? – размышляя логически, спросил Соколов.

-Да и весьма серьезно.

-Мне не страшно... – честно признался Эрнест, откинувшись на спинку кресла.

-Посмотрим, что ты скажешь дальше, - азартно сказал Серега и продолжил. – Все началось после постройки особняка. Строили дом три года и, начав в десятом, закончили в тринадцатом,

который стал водоразделом не только для этого дома, но и всего мира, в целом...

Митин вкратце, рассказал, об самом наркокороле, о его семье и о том, что с самого начала, как только Де Алмейда назвал виллу "Эль Муэрте", пошли неприятности. Сначала погибло несколько рабочих, завершавших строительство основного серпантина опоясавшего гору.

Потом у него умерла первая жена, и он не долго горюя, женился на молоденькой красотке. Она была сиротой и жила с младшей сестрой у дяди. Дядя много задолжал Алмейде и тот намекнул, что если он отдаст девицу, то все долги исчезнут в день свадьбы. Мол, он не будет выбивать деньги с родственника жены.

Девушке было двадцать два года, ее звали Мария. Она славилась удивительной красотой и изяществом. У нее были черные слегка волнистые волосы, ниже плеч, карие глаза и смиренный взгляд. Даже когда она улыбалась, ее глаза оставались умиротворенными.

Она потеряла родителей десять лет назад, и все это время жила в доме дяди, когда-то богатого наследника своего брата, отца девушки. Но он просадил все на азартные игры и женщин, и, вернувшись на этот островок, жил в доме, оставшемся от его брата на остатки денег, которые сохранила их старая экономка.

У Марии, была сестра, Лурдес, ей было шестнадцать, и она ни в чем не уступала сестренке.

Красивая и статная, девушка с почти детским лицом. Они были всегда вместе. И когда Марию продали замуж, Лурдес ушла с ней, не представляя возможным оставаться во враждебном обществе дяди. Жаль было только экономку, старую Селесту. Она их вырастила и заботилась всю жизнь. Но все же была рада, что они покидают бедность и злобную атмосферу своего дядьки, который держал их как капитал, зная, что когда-нибудь он сыграет на них самую большую партию. Так и случилось.

Войдя в "семью", Алмейды, злобный дядюшка по имени Маркус, планировал приумножить дивиденды, но тот был сам не пост и вскоре избавился от назойливого родственничка.

Тем временем Мария и Лурдес, оказались в сетях бывалого и изощренного тирана.

Заполучив в лапы молоденькую жену, он вскоре обратил взор и на "десерт".

Юная Лурдес стала фактически рабыней мелкого диктатора. Она вынуждена была молчать сестре о том, что Энрике посещает ее почти каждую ночь, уволакивая в башню, которую после назвали "Башня Лурдес".

-Ну что, интересно? – спросил Серега, видя, как у пацана расширились зрачки, и он замер чувствуя, что дальше будет что-то...

-Нормально... – ответил Эрнест, вспомнив, что шхуна, на которой они плыли из Кайборьена,

называлась "Лурдес". – Что дальше?

-А дальше было вот что... – сидя в сумрачной лаборатории, за окном которой зашло солнце,

почти шепотом продолжил Митин. – У Марии должен был родиться ребенок. Но она споткнулась на крутой винтовой лестнице, когда однажды ночью услышала крики из башни...

Она потеряла младенца. И не имевший детей, а, следовательно, наследника Алмейда, жестоко отомстил, молодой жене. Он запер ее в подвале, где держал месяц на сухом хлебе и воде.

-Сволочь!.. – вырвалось у Эрнеста, нетерпящего несправедливость.

-Точно... – поддержал Митин. – Целый месяц, озверевший и внюхивавший сверхдозы кокаина Алмейда, истязал нечастную Лурдес в башне, где была оборудована камера пыток. Он был садистом, и ее страдания доставляли ему удовольствие. А еще ему нравилось, когда она кричала. Она кричала от нестерпимых мук, и окрестности оглашались страшным и истошными воплями несчастной девушки. Его отчетливо слышали даже в рыбацкой деревушке, которая сейчас заброшена. Ночью вопли разносились в тишине острова, и только шторма могли заглушить эту жуткую песню боли.

-Ужас... А что Мария? – спросил Эрнест, глотнув из стакана выдохшуюся колу.

-Мария каждую ночь слушала эти жуткие крики и, не имея возможности что-то изменить, сошла с ума, - послышался голос Нины, из-за спины Митина и они оба дернулись от внезапности.

-Ты меня напугала!.. – нервно засмеялся Эрни.

-Она билась об стены каждую ночь, когда Лурдес начинала кричать, и однажды, когда крик оборвался, Мария поняла, что это конец. И в исступлении разбила свою голову о каменные стены камеры, в подвале, - не обращая внимания на нервные смешки парней, закончила Нина, выйдя из тени на свет.

-А Лурдес? – шепотом спросил Эрнест.

-Когда люди нашли Алмейду с перегрызенным горлом, в башне, они стали искать сестер. И обойдя всю виллу "Эль Муэрте", нашли подвальные камеры для врагов Алмейды, где он мучил их раньше. В одной из них они увидели мертвую Марию, а рядом с ней обезумившую Лурдес, которая держала голову сестры на коленях и пыталась разбудить. Она была в разорванной ночной рубашке, в крови. Ее тело было в синяках и ссадинах. А лицо и в особенности рот был

в запекшейся крови.

-И? – напряженно спросил Соколов

-Увидев людей с факелами, она бросилась на них и они, испугавшись, расступились. Она рванулась наверх по лестнице на первый этаж, потом второй и третий и дальше на башню,

где до сих пор лежал загрызенный ею истязатель. Люди побежали за ней. А она с безумным криком бросилась в окно и  разбилась о камни у подножия горы, ведь дом стоит на самой вершине.

 

Глава  5

 

-Ешкин кот... – представив все живо и колоритно, вытер пот со лба Эрнест.

-С тех пор, в "Эль Муэрте" никто не живет, - завершила историю Нина.

Посмотрев в окно, за которым сгущался колючий мрак, Эрнест задумчиво помолчал, а потом

спросил:

-А почему никто не живет-то?

-Потому что... – хотел что-то сказать, Серега, но Нина подошла сзади и, положив свои руки на его плечи "нежно", как беркут сжала пальцы, и он осекся.

-Потому что, так принято в эти краях. Дом кровавый, а они суеверны... – улыбнувшись, сказала Нина и, похлопав по спине Митина, который обернулся, добавила. – Идем, спасть Эрнест Николаич пора уже час ночи.

-Пока Серега!.. – нехотя вставая, сказал Соколов. - Хозяйка зовет...

-Иди, иди... – подтолкнув конвойного, вперед сказала она.

-Удачи приятель... – вспомнив о своей работе, сказал Митин, зевнув.

Шли по освещенной улочке, которая вела как раз к гостевым домикам, в которых жили часть персонала и приезжие вроде Нины и Эрни.

-Ты на меня, наверное, надулся? – спросила Нина, идя рядом, не выдержав его молчание.

-Нет, просто думаю... – Эрнест мог очень въедливо молчать, чем выбивал из колеи многих и многих.

-Если обиделся, то извини... Но ты сам виноват... – идя на примирение, но, тем не менее, оставаясь на жесткой позиции воспитания, скала она.

-Конечно, Нина Степановна... – снова официозно ответил он.

-Ладно, подуйся, это полезно. Все равно ты знаешь, что я права...

Он не ответил, молча, войдя в дом, прошел сначала в туалет, а потом к себе. Нина была тоже не из простых и не проронила больше ни слова.

Ночью Эрни спал плохо. Снились события, описанные в легенде острова и, сформировавшись в стиле лучших фильмов ужасов того времени, сон был настолько реален, что в самом конце, когда Лурдес бросилась в окно, Эрнест заорал и как птица вылетел за ней следом, кружа, как грифон над местом страшной трагедии.

-ААА!!!.. – заорал во все горло паренек.

-Тише... тише... – послышался голос Нины. – Успокойся, это просто кошмар.

-Она упала! – разговаривая, но, еще не выйдя из сна, проорал он снова.

-Все хорошо... Тише... – она сидела рядом на кровати в белой, длинной майке и с не выспавшимся  лицом.

Свет восходящего солнца озарял ее лоб, нос, волосы, окрасил красно-оранжевым цветом губы,

коснулся обнаженных плеч и блеснул в глазах.

Она была спросоня, но как сказал, кто-то из великих: "По-настоящему красивая женщина, красива даже в столь прозаическом облике. И что может быть поэтичнее, чем женщина вся в своем естестве..."

-Какая ты красивая... – покрытый крупными каплями пота, открыв глаза, увидел словно богиню

Эрнест. – Боже, что за момент?!..

-Ты чего так орал?.. – внутренне оценив его поэтичность, спросила она зевнув.

-Мне снилась вилла "Эль Муэрте", - честно признался он.

-Она всем снится, после того, как расскажут легенду. Это нормально.

-Но я был там!.. А потом... Она выпрыгнула, и я кружил птицей над ней.

-Да, а потом посмотрел вверх, а там были люди, высунувшиеся из окон... Знаю, этот феномен изучает Леня Семенов. Ты его видел, странный такой, с пенсне.

-А можно сходить на виллу? – спросил он, сидя в кровати и немного пробудившись.

-Не смей!.. Даже думать забудь... – резко вскочив с постели, крикнула она. – Вот только попробуй, сразу отправлю первым самолетом в Москву, и будешь там сидеть, и париться в пыльной столице! Хорошо понял меня?!

-Да. Я понял... – сказал он, видя, что она не шутит. – Неужели это того стоит?..

В его голове промелькнула мыслишка, которая отразилась в его глаза, и опытная женщина заметила этот блеск авантюриста, знакомый ей давно.

-Эрни, я плохого тебе не пожелаю... Ты знаешь, что ты для меня как родной... Но если ты сунешься в эту проклятую, старую, лачугу, я не знаю, что с тобой сделаю!

-Я все понял... – ответил он, обратив внимание, что когда она сердится, то смешно топорщит пальцы и как будто тормозит ветер перед собой. А потом, шлепает себя по голым ногам и

пыхтит. Он засмеялся.

-Смешно? – видя, как его растащило, и он буквально кряхтит от смеха, спросила она.

-Да!

-Что смешного?

-Ты... Так смешно сердишься... – он не мог остановиться и она, глядя на него, засмеялась тоже.

-Ах ты, маленький засранец! – взорвалась она и бросилась его щекотать. Потом запахнула, накрыла его одеялом с головой и, тиская, как маленького приговаривала. – Еще никто не мог смеяться надо мной безнаказанно...

-Я больше не буду... – кричал тот, гогоча, почти до икоты.

-Да, ты больше не будешь, я тебя упакую и выброшу в океан, - смеялась она, сидя на нем верхом и колошматя подушкой, как в пионерском лагере.

-Ой, простите, я, кажется, помешал... - послышался знакомый, но не дружелюбный голос от двери.

Нина резко обернулась и, обомлев на несколько секунд застыла с подушкой в руках, сидя на пацане, который высунулся из-под одеяла.

-Антипов, что вам нужно?! – слезая с кровати, спросила она, поправляя майку и вернув Эрнесту подушку.

-Извините, что я помешал, вам, развлекаться с мальчиком, но... – он не договорил.

-Владимир Викторович, а пошли бы вы вон!.. – с трудом сдерживаясь, чтобы не въехать наглому гостю в физиономию, сказала она.

-Дело в том, что у нас возникли некоторые проблемы и ваше присутствие остро необходимо, а

послать я никого не мог, поэтому пришел лично, - цинично улыбаясь, сказал он, довольно бесцеремонно рассматривая ее с ног до головы. – Но я приношу извинения, за то, что нарушил

ваш интим.

Удар последовал незамедлительно. И зная, на что она способна, Эрнест не удивился тому, как

резко отлетел Антипов, стукнувшись головой о дверь.

Он тотчас вскочил со сжатыми кулаками, и лишь холодный взгляд Нины и его профессиональная муштра, спасла положение от позорной драки гэбэшника и женщины.

-Ты об этом пожалеешь... – дьявольски спокойно сказал Антипов, непроизвольно двинув покрасневшей от удара челюстью.

Он ушел, хлопнув дверью. Нина осталась на том же месте, что и была. Она просто застыла,

сжимая правую руку в левой.

-Ты в порядке? – спросил Эрнест, выбравшись из-под одеяла и подойдя к ней.

-Зачем я это сделала? Зачем? – сказала она, и две слезинки капнули из ее глаз.

-Правильно ты сделала, он заслужил это, пусть не хамит, - ответил Эрни, взяв ее ушибленный

с непривычки кулак в свои ладони.

-Он меня убьет... – тихо сказала она, глядя на дверь.

-Не посмеет.

-Ты не знаешь кто он. А я знаю...

Утро прошло плохо. Нина куда-то ушла, и дядя Слава сказал, что она занята. Эрнест предположил, что она вероятно в том самом секретном подземелье, на который все намекали.

И не найдя себе занятия взобрался на мыс у лагуны и сидя на самом краю скалы, он жевал жвачку, надувал пузыри и смотрел вниз, как волны пенясь разбиваются о камни.

За все это время, пока он был на острове, Эрнесту так и не удалось ни разу окунуться в океан.

Пляж был только один, здесь, но вместо песка был бетонированный берег лагуны с дельфинами.

Тут конечно можно было купаться, сколько хочешь, и Эрни часами был в воде и под водой. Но он хотел туда... За заградительную сетку от акул и шпионов. В просторы, откуда дул вольный ветер, пахнущий солнечным жарким воздухом и океанской, соленой прохладой.

С момента его прибытия, работы у сотрудников "Тихой заводи" прибавилось. Вероятно то, что было доставлено на том самолете, где летел он со своей спутницей, заставило пахать всех круглыми сутками. Ни каких поездок на большую Кубу не было...

-Эрнест... – прозвучал женский голос сзади, и, вырвавшись из своих мыслей, он резко обернулся и чуть не сорвался вниз. Но Юля уже втянула его правой рукой сзади за ремень обратно.

-Нет!.. - вскрикнул он, припоздав с реакцией на то, что уже произошло, и отскочил от края обрыва. – Никогда не подкрадывайся...

-А ты никогда не сиди на краю, здесь двадцать метров!.. – сказала она.

-Ты меня напугала, я мог сорваться!

-Не мог, я втянула тебя раньше, чем ты испугался. Успокойся... – она сидела на теплом граните и смотрела на него. – Что с тобой?

-Все нормально, - ответил пацан сев в паре метров от нее.

-Что-то случилось? Ты какой-то странный. И Нина мрачная.

-Она вернулась? – повернувшись, спросил Соколов.

-Да, у них нестыковки с оборудованием на третьем горизонте, - зная, что тут нет прослушки, сказала девушка.

-Слушай, а что тут вообще изучается? – решив прояснить сразу все, спросил он.

-Дельфины, касатки, морские котики, их возможности и способы общения. Океан и воздействие его на живых существ. Погода и ее прогнозирование. А внизу, там вообще военная разведка, я точно не знаю, но мне кажется, они проводят биологические эксперименты над дельфинами.

-Жаль, - понимая, что животные не виноваты, в том, что людям все интересно, сказал Соколов.

-Еще как жаль. Но меня туда не пускают. Я была только на первом горизонте, где ты лежал в отключке.

-Не напоминай...

-Да, страшно быть во мраке...

-Ты была? – подсев ближе, спросил он.

-Дело в том, что я как бы вышла из него, - став вдруг робкой и нерешительной, сказала она, нервно потирая голые колени и глядя куда-то в камень, будто вспомнив тот самый миг.

-Поясни...

-Мне было лет десять, и я вдруг оказалась в воде.

-Как это?

-Вот так, в океане. Я была совершенно голая, без ничего. У меня не было даже цепочки с медальоном, или браслета с именем или ошейника как у собаки...

-И?

-Меня выловили люди с этого острова. Они были на исследовательском корабле и случайно заметили меня.

-А кто заметил?

-Китаец. Все его звали Дима Ли...

-Странно. И ты ничего не помнишь?

-Только то, что я одна, в открытом океане, надомной громадное небо и мне страшно. Очень страшно. Я никогда такого не испытывала и надеюсь больше не испытать.

-Но ты отлично плаваешь. Хорошо, что у тебя не сформировалась фобия. Так бывает, - заметил он, видя, что с ней не все в порядке.

-Я боюсь открытого океана... – призналась она.

-Прости, что напомнил.

-Ничего, я пытаюсь справиться с этим.

-А где тебя взяли на борт?

-Недалеко от бермудских островов.

-С ума сойти можно... Тут такие дела творятся! – поразился он.

-Какие? – спросила она.

-Ты из бермудского треугольника, а на вилле "Эль Муэрте", что-то страшное твориться. И никто не говорит что именно. Не говоря уж тайнах подземелья.

-Тебе не рассказали? – спросила она.

-О чем?

-О Марии и Лурдес?

-Рассказали, но почему там больше никто не жил? – ожидая раскрытия тайны, спросил он.

-Потому что они там... – тихо сказала она.

-Кто?

-Мария, Лурдес и этот садист Алмейда.

-Не может быть. Ты шутишь? – не поверил он.

-Тебе снился сон?

-Откуда?.. Откуда ты знаешь? – мелко задрожав, спросил он.

-Я вижу его каждую ночь...

-Господи Иисусе! – прошептал он. – Но почему?! Почему мне это снится?

-Потому что ты один из нас... – сказала она практически обреченно.

-Что? Из кого?

-Здесь нас называют особенными. Кто-то называет нас экстрасенсами. А я называю это просто нормальными. Мы видим, слышим, чувствуем то, чего не могут другие. Мы все разные, но у каждого есть своя способность. Поэтому нас тут и собрали.

-Собрали? А я причем? Я с Ниной приехал! – растерянно возмутился он.

-Она как раз специализируется на нас. Она мне помогла, - посмотрев на него глазами небесной синевы, сказала Юля. – Если бы не она я сошла бы с ума.

-Но у меня нет ни каких способностей, я простой.

-Ты "буревестник", - обозначила она.

-Кто?

-Ты чувствуешь штормы, бури и прочее. Нина сказала, что это еще не полностью открылось, но скоро, ты сможешь это видеть. Это уникальная способность и поэтому ты здесь.

-Но в чем смысл? Погоду могут прогнозировать синоптики.

-Прогнозировать, но не знать. Знать точно погоду, это стратегически важно. И военные давно эту тему финансируют. Ты замечал когда-нибудь, что когда ты подумаешь о дожде, он идет? Достаточно только представить запах дождя. Или наоборот, почувствуй тепло солнечных лучей на лице и будет жарко. А когда ты в плохом настроении, небо мрачнеет. И наоборот, когда ты радуешься, солнце на ярко синем небе сияет золотой монетой.

-Только Бог, может делать погоду... – помня такие моменты в своей жизни, воспротивился он.

-А ты ее не делаешь, ты просто вызываешь и все. Сказано, по вере и будет... Ты, просто так веришь, вот и все. Это дар. Он как приговор, его нельзя изменить.

-Что же мне делать? – спросил Эрнест, вспотев от напряжения.

-Будь собой и постарайся не думать о буре.

-А если она мне приснится?

-Значит, она будет в реальности. Ты же знаешь...

-Но почему я? И как так совпало, что Нина попалась мне, и она это изучает.

-Ничего не совпало. Она знала это еще два года назад, когда ты впервые сказал родителям, что можешь вызывать дождь, подумав о нем. Они испугались и тайно проконсультировались со знакомым психиатром, опасаясь за твое здоровье. Но он оказался не постой доктор и внес данные о тебе в базу данных. А Нина, была знакома с твоими родителями, и тут как бы случайно все началось.

-Что ты мелешь? Я с ней бывал в разных местах и она, словом о погоде не заикалась... Мы наблюдали за животными!

-А где ты был?

-По России, потом Крым, Сочи и Дальний восток Курилы... – он понял, что там везде разные климатические зоны и погодные условия.

-Прости Эрни, но вы, не просто друзья... Ты изучал животных, а она наблюдала за тобой.

-Она меня изучала как крысу... – выпав в осадок, прошептал он.

-Нет, малыш. Она пыталась развить в тебе эти качества, чтобы ты стал тем, кем должен.

-Но зачем?! Это моя жизнь! И меня никто не спрашивал...

-Вот именно, это твоя жизнь. И она стала интересной. Благодари Бога и за это...

-Юля, ты просто стерва!.. – злобно засопев, сказал он.

-Это почему? – обиженно спросила она, гордо посмотрев на него.

-Ты просто ревнуешь меня к ней и хочешь поссорить. Это называется "дружеская" ревность. Ты хочешь, чтобы она была только твоя. А я, просто так: пришлый...

-Дурачок. Я сказал все это, для того, чтобы ты понял. Она давно хотела все рассказать, но ей было трудно. Она любит тебя. У нее больше никого нет.

Несколько минут они сидели молча. Ветер шуршал по почти гладкому граниту, отполированному ветрами и дождями. Волосы Юли колыхались в разные стороны. Время будто остановилось.

-Тебя звать-то как по настоящему? – вдруг спросил он.

-Не знаю. Меня нашли в июле, вот и назвали Юля.

-А язык твой какой?

-Вот он... – она показала язык, и оба вдруг засмеялись.

-Я про речь...

-Когда меня взяли на борт, я говорила и понимала три языка. Русский, английский и французский. И все в равной степени. Я не знаю, кто я.

-Я теперь тоже... – он сидел в позе вялого лотоса, и оперевшись руками в колени понуро опустил голову на грудь.

-Не печалься Эрнесто, пути Господни неисповедимы, быть может, все это к лучшему, - сказала она и положила свою руку на его спину между лопаток.

-Почему у тебя никого нет? – вдруг задал глупый вопрос он.

-Что ты имеешь ввиду? – насторожилась она.

-Ни друзей, ни парня... Ты одна...

-Мы все одни, - сказала она, поднявшись на ноги. – И у меня есть Нина и ты. И орава дельфинов. Мне больше никто не нужен.

-А как же любовь?..

-Моя любовь умерла... – ответила она, вдруг помрачнев.

-Извини, я опять спорол глупость.

-Трудно тебе в жизни придется, Эрни.

-Почему?

-Ты хочешь все понять и все осмыслить. А это невозможно, в принципе.

-Всем не легко.

-Ладно, мне пора к моим малышам, а то они проголодались...  – сказала она, чтобы уйти. – А ты слезь отсюда. Мне спокойнее будет.

-Слезу... – он проследил, как она спустилась по тропе змейкой уходящей по пологому склону вниз и, поднявшись, последовал за ней.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Это не конец!..

 

 

 

Anatoly Urvantsev

© Copyright 2004