Анатолий Урванцев

 

 

"ОСТРОВ ПЕЧАЛЬНОЙ ЭЛИС"

 

роман

 

 

©  2002 г.

 

 

 

 

 

Где волны бушуют,

Пеной морской.

И ветры с простора,

Воют как черти.

 

Есть остров,

Там берег скалистый.

И нет на Земле,

Ужаснее тверди...

___________________

                                А.У.

 

 

 

 

 

 

                                                Глава 1

 

Корабельный гудок, наполнил пространство порта и, отразившись от бетонной гряды пирса  звук, волной вернулся обратно, уйдя в океан.

Бело-синее торговое судно с именем "Шотландская роза" и портом приписки в Мельбурне, рассекало набегавшие на встречу барашки небольших волн, входя в портовую зону города Сува. Что на острове Вити-Леву, входящего в группу островов Фиджи.

Корабль был под завязку набит множеством товара из Азии. И если раньше это мог быть шелк, чай, или опиум. То в современности все стояло на дешевом ширпотребе и весьма качественной электронике, собранной на фирменных заводах, но с меньшими затратами.

Команда корабля составляла всего двадцать человек. Притом, что судно было внушительных размеров и,  несмотря на солидный возраст, за свои тридцать лет плавания  по мировым водам,  не разу не подвело своих хозяев, которых у него было много.

Сейчас корабль был продан одной тайваньской компании, которая поставляла вышеупомянутые товары на свои же склады в Европе США и России, в районе Владивостока.

Компания владела несколькими такими кораблями и, сэкономив много денег на покупке новых, купила надежные, хоть и подержанные в Англии и Шотландии, проведя капитальный ремонт и получив международный сертификат соответствия на все.

Зарегистрированный в Австралии и с австралийским флагом на флагштоке, корабль ярким белым силуэтом благородных линий прошлого, вошел в порт острова и корректируемый диспетчером, аккуратно пришвартовался к указанному пирсу...

Был подан трап. И первым кто сошел на берег, был молодой человек около двадцати пяти лет. Нормального телосложения и метр восемьдесят ростом.

Он был в потертых черных джинсах, полосатой русской тельняшке и неновой, но когда-то дорогой кожаной жилетке. В руках у него был брезентовый баул с пожитками. А на голове круглая наемническая панамка, цвета "хаки" выгоревшая как пиратские паруса.

Его звали Иван Иванов, он был русский из Сибири. Но вот уже четыре года, он бродил по

просторам мирового водного пространства и искал себя в этих бесконечных просторах,

которые можно ощутить, только почувствовав, а почувствовать, только увидев.

Для простоты общения, его все звали Джон, что было в принципе то же, что и Иван. Китайцы,              

с  которыми он ходил в плавание раньше, звали его Ван-Ван. Французы, называли его

Жан. И по ходу, Иван учил языки.

Поэтому, сейчас, он бегло болтал на английском, китайском и французском, немного мог

понимать японский, практики было мало. Хотя четыре года назад, он вообще не знал ни

одного иностранного языка. И был, мягко говоря: домашним существом...

У него было простое среднее образование. Он с детства увлекался поэзией. И даже

имел несколько публикаций в паре московских литературных журналах.

Но однажды он решил, что его жизнь пуста и скучна. Поэтому скопив несколько денег и

объяснив все родителям. Он отправился в Петербург, где удачно устроился на Норвежский  корабль матросом, заменив заболевшего. С тех пор минуло несколько лет и тысячи морских  миль за кормой. Он стал другим. Его лицо покрыл устойчивый морской загар.

А коротко стриженные, темные волосы на голове и усы, чуть выгорели на солнце. В глазах появилось бывалое спокойствие. Но не пропала искра познания нового. Он ступил на бетон           пирса  и,  вздохнув, незаметно перекрестился...

Он шел по пирсу, глядя на мир, сквозь темные очки аля "Матрица". В ушах были махонькие наушники от микродискового плеера из Японии, который вливал в уши Ивана изящную музыку Фредерика Шопена.

Иван был в сравнительно нормальном настроении, во всяком случае, внешне. Никто со стороны даже не подумал бы, что этот человек лишился работы. И попав на совершенно чужой остров в центре Тихого океана, еще не знает, что ему делать и как быть дальше.

Хотя он всегда не особенно держался за место. Хороших матросов мало.  А учитывая то, что он неплохо разбирался в компьютерах, ему было не трудно найти место на торговом корабле, которых в каждом порту предостаточно.

Дело было не в работе. Дело было в отношении. Он ненавидел несправедливость. И когда сверхсвирепый боцман с "Шотландской розы", начал колотить одного молодого матроса, просто за то, что он оказался не в том месте не в то время, на взгляд самого боцмана, Иван вступился за китайца. После чего мордатый боцман, находясь под травкой, налетел на защитника.

Потасовка продолжалась минут двадцать. Они разнесли половину камбуза. Ваня не уступил более старшему и опытному китайцу. Крепко наваляв ему так, как умел. За четыре года на кораблях, он научился неплохо драться. А поработав с китайцами, отшлифовал мастерство боя до конкурентоспособного уровня.

Все остановил капитан. Это был суровый человек лет сорока пяти. Он родился на Тайване и был из семьи военного, который бился с коммуняками еще во времена Чан Кайши. И, видя ситуацию, но, разобравшись в причинах, уволил Ивана и молодого матроса, которого звали Ву. С требованием покинуть корабль в первом порту. Тут подвернулся порт на Фиджи, куда особой нужды заходить не было.

Иван шел, не спеша и думая. Деньги у него были. Он мог вернуться домой. Но это было не правильно. Так не заканчивают путешествие. Это как книга, которую он как-то начинал писать. Пока не дойдешь до конца, она будет сидеть в голове и ничто не выбьет мысль о том, что не завершено.

Книгу он таки закончил. Хоть ее никто не напечатал. Правда, напечатали стихи... Но это была уже другая история.

Поэтому, он должен был идти дальше, пока не почувствует, что все закончено. Чтобы никто никогда не мог упрекнуть его, в том, что он пишет о том, чего не видел. Правда, даже когда он не покидал своего дома дальше магазина и соседней улицы. О дальних странах он писал лучше, чем большая часть матросов, могла, сформулировал, то, что они видели в тысячах миль переходах по морям и океанам.

Но редакторам это было все равно. Здравый смысл здесь не в чести. Главное если человеку кажется, что автор не видел, или не был. Значит, верить в текст не надо. Хотя ни один фантаст не был ни на одной из описанных планет. Не считая воображения. Которым Бог и наделил человека, чтобы освободить его от пут суеты и зависимости от обстоятельств.

За спиной послышались шаги бегущего китайца. Он был небольшого роста и не больше двадцати лет от роду. Боцман возненавидел его с самого Гонконга, где он поступил на корабль. Хотя Ву, ничем особо не отличался от миллиарда китайцев в Китае.

-Что, рассчитали? - по-английски спросил Иван парня, который родился в Гонконге.

-Да. Теперь я свободен, - ответил Ву, без особого восторга, - Ван-Ван, извини меня  за то, что так все получилось, - явно переживая из-за проблемы, сказал китаец.

-Ладно, проехали, - ответил Иванов, - я все равно хотел сваливать с этого корыта. Мне надоели их теневые перевозки контрабандной коки.

-Они перевозили кокаин?- опешил Ву.

-А ты не знал? - спросил Иван.

-Нет, я думал это просто торговый корабль, - сказал тот, идя слева.

-Ну конечно... - ухмыльнулся Иван, - они такие бабки на этом делают... Это вся команда знала. А тебя Хван просто возненавидел, видимо подумав, что ты шпион из Интерпола.

-Нет, я просто хотел посмотреть мир, - сказал отчасти наивно Ву.

-Вот и смотри... Вот он какой, большой и цветастый... - засмеялся с мрачным вздохом  в конце Иванов, кивнув на яркие краски тропической природы.

-Да, только что теперь дальше делать? - риторически спросил Ван.

-Пойдем, поедим. А потом видно будет, кто куда, - Иван не собирался нянчиться с молодым                 

и необстрелянным пареньком. Конечно, он хотел ему помочь. Но все остальное тот

должен был делать сам. Так же было, когда сам Иван впервые попал на борт корабля.

Ему помог один ржаво рыжий шотландец, который работал коком на первом корабле

Ивана. Мужику было лет пятьдесят и у него было шестеро детей, двое из которых были как Ваня. Он и растолковал пацану, что к чему и почему. Далее Иванов пошел сам...

-Ты раньше бывал здесь? - спросил Ву.

-Нет. Я на Фиджи в первый раз, - ответил Иван.

-Интересно, здесь можно устроится на корабль?

-Везде можно. Но нужно уметь выбирать. А то загремишь, на рабских правах, а потом никуда  не деться, кругом вода...

Они шли, и не спеша, беседовали. В ушах Ивана играла негромкая музыка как фон. А у Ву, в голове крутились неприятные мысли о неопределенном будущем.

Никто из них не оглядывался назад. Они закрыли страницу жизни под названием "Шотландская роза". Все равно капитана и боцмана могли взять в любом порту. Так как они слишком вольготно развернулись с порошком.

-Смотри на все проще, Ву. Все что Бог делает, все к лучшему. И то, что сейчас кажется ужасным провалом. Завтра окажется единственно правильным ходом событий.

-Может ты и прав Ван, - произнес Ву со специфическим Гонконгским говором, оглянувшись на первый корабль своей морской карьеры.

-Забудь о них. Они уже горелые, - сказал Иван и, свернув в сторону портовых зданий, прочитал в вдалеке надпись: "Ресторан у Луизы", - пошли, подкрепимся, я угощаю...

-Я и так твой должник, - сказал Ву.

-Ладно, отдашь долг, тому, кому он понадобится больше чем мне. Я тоже ведь был домашним маменькиным сынком, пока не вдохнул запах морской свободы.

-А сейчас ты уже не маменькин сынок? - спросил Ву.

-Почему? Я тот же, кто и был. Люди не меняются. Но сейчас я могу урыть любого козла,

который попрет на меня или на моих друзей...

Они засмеялись и направились в кабак,  благородно именовался «рестораном»,

где у входа было много народу, и все перекусывали дарами моря, которые неплохо

готовили в таких забегаловках.

-Заходите мальчики! Я накормлю всех голодных и утешу страждущих! - крикнула им из другого конца кабака, огненно рыжая толстуха, с огромными формами и ростом около метр девяносто.

-Кто это? - спросил Иван стоящего у стойки бара негра в английской тельняшке, с толстыми полосками.

-Это "мама Лу", хмельным голосом и оскалившись белыми зубами, ответил он, – да хранит ее Господь...

-Она похожа на мою учительницу английского языка, - идиотски захихикав, прошептал Ву, хотя можно было говорить громко, все было все равно неслышно.

-И что? - спросил Иван. Он не очень любил толстух. Ему больше нравились стройные девушки         

его возраста, или чуть моложе. А "маме" Лу, было лет сорок с гаком.

-Просто она мне понравилась... - сказал Ву, - ну, как образ... - тут же оправдавшись, сказал

китайчик, явно запав на большую бабеху, которая была к тому же в два раза старше.

В кабаке было битком народу, и все усиленно поедали всяческую снедь. Начиная от естественной на островах рыбы. И заканчивая свиными ножками с тушеной капустой и фасолью по баварские.

-Ешьте! Ешьте ребята, – идя, на встречу вошедшим говорила хозяйка, - мама Лу, всех сегодня угощает...

Пиво в литровых кружках, по три в каждой руке, разносили официантки, и отовсюду тянулись вверх жирные пальцы, сигнализируя о том, чтобы им повторили.

-Добро пожаловать в наше заведение! - сильным голосом почти оперного резонанса, сказала       

рыжая хозяйка и как родного обняла сначала Ивана, а потом Ву. Иван почувствовал, будто у  него что-то хрустнуло, от силищи этой Брунгильды. А когда она вмяла в свои "мощи" малыша Ву. Он пискнул как мышонок и обхватил ее за талию, которая была только номинально.

-Вы так всех встречаете? - спросил Иван, чтобы хоть что-то сказать. И попытаться что-нибудь прояснить.

-Да, - ответила она, проводя их в весьма просторный обеденный зал, располагавшийся дальше барной стойки, - сегодня днем и ночью, все и для всех, в моем ресторане, совершенно: БЕСПЛАТНО!..

-Круто! А позвольте полюбопытствовать в честь чего?

-Нет. Это просто многолетняя традиция... - сказала она, - я обязана этому острову...

-Значит можно заказывать все что угодно? - спросил Ву, которого не кормили со вчерашнего           

дня, так как он был уже уволен.

-Конечно, мой малютка… - сказала она, схватив его левой рукой за плечи, прижав к себе.

-Аллилуйя! - прошептал он, глядя горячими глазами на огромную тетку.

На сцене играли музыканты, и пела сносная певица. Она не очень старалась и что называется: "тянула лямку"... Вторая певица сидела у сцены и с кем-то говорила. Она была довольно мила и была, скорее всего, соотечественница Ву.

-Вот - так повезло! - сказал Ву, читая меню.

-Да, бывают в жизни чудеса, когда на хлеб и масло, ложится колбаса... - экспромтом выдал      

Иван, нечто отдаленно похожее на афоризм и тоже взял меню.

Через несколько минут они уже стукнулись двумя литровыми кружками, в которых игрилось янтарное пиво, которое приятно на вкус, и на цвет красиво.

В свое время Иван заработал несколько монет своим рекламным стишком, который продал одной местной пивной компании. Это звучало приблизительно так:

"Лучистым золотом горя, чудесно и красиво, переливаясь в пузырьках, играет в свете

Пиво. Прекрасен вкус и аромат, чудесного напитка. Я ел б его как хлеб, не будь оно так жидко...

Переведя свой перлы на английский, Иван прочел эти стихи со сцены, после третей кружки. При этом, посветив их хозяйке заведения, от чего она сияла и аплодировала. После чего, Иван в порыве вдохновения экспромтом выдал три четверостишия символического произведения на английском, где речь шла об огненной розе средь моря растущей.

От этого мама Лу, поднялась на сцену и несколько раз увесисто чмокнула паренька. После чего

все продолжили застолье.

Гулянье продолжалось. Наступила ночь. Все вывалили на улицу и горланя корабельные

песни на как минимум пяти, или восьми язык, продолжали глотать поило, от чего у некоторых происходил обратный процесс, прямо с пирса, который был огорожен парапетом. Иначе в воду попадало бы человек шесть разом.

-Мама Лу, ты меня уважаешь? - спросил Ву, стоя в обнимку с почти трезвой хозяйкой, которая выпила только несколько фужеров шампанского прямо из Франции и то вместе с девчонками из персонала.

-Конечно, мой маленький китайчонок, - отвечала она.

-А мне кажется, я тебя люблю... - говорил он, тупо улыбаясь и кося глазами.

-Это в тебе пиво меня любит. Иди лучше поешь. Или поспи, у меня гостиница над рестораном.              

Я приготовила два номера тебе и твоему другу Джону.

-Джон хороший парень! -  сказал Ву, - он меня от Хвана спас. А тот говорил, что за борт выбросит, если я проболтаюсь. А я ничего и не знал. Что они там все, бан-ди-ты... – Четко выговаривая по слогам, сказал Ву, показывая указательный палец, подчеркнув важность сказанных слов.

-Ох, они не хорошие... - сказала она, потешаясь без злобы и издевки. Ей было смешно смотреть,

как этот пацанчик пытается стоять на ногах, не замечая, что она держит его правой рукой за ремень со стороны спины.

-Ты нормальная баба Луиза. А вот в Гон… - ...Ну, в этом от куда я... В Гон… - ...как его?..                    

В Гонконге, девушки надо мной смеялись. Они говорили, что я мал ростом даже для китайца.

А за то у меня все остальное как у коня. Дуры они все!.. - он сбивался, забывал, что хотел         

сказать. А потом вспоминал и говорил ей как бы шепотом, но получалось громко. И все слышали.

И им было по барабану.

-Идем, я тебя отведу баиньки. А то упадешь в воду, - сказала она, видя, что он уже хорош.

-Смотри, какой красивый вид на океан под луной...  - сказал Ву.- Я, конечно, не могу так

сочинять на ходу как Джон. Но у меня в роду были прямые потомки Конфуция. Мне так

мама говорила...

-Да, мама твоя молодец, - сказала Луиза и очень аккуратно повела скисшего паренька

к гостинице, куда он сам бы не дошел.

Тем временем Иван танцевал с весьма обольстительной певицей из этого же ресторана. Она была либо китаянка, либо местная. Но черты были отчасти европейские и очень тонко прописаны. Словно это был портрет в технике шелкографии, кого-то из великих мастеров

древнего Востока.

-Ты такой милый, - говорила она по-английски с мягким британским говором, - я еще никогда не видел поэта в наших краях.

-Ты тоже очень мила. Я еще не слышал такого красивого голоса, - сказал он, просто обалдев от ее частоты и силы соло.

-Это меня мама Лу научила, - сказала девушка, которую звали Фэй, - она была когда-то оперной певицей, но, потеряв голос, ушла из театра. И как-то попав сюда, живет здесь. А я оказалась у нее случайно. Мы зашли с подругой пообедать. И я что-то рассказывала и засмеялась. А мама Лу услышала и попросила что-нибудь напеть.

-Интересно и что дальше? - спросил Иван, держа руки на тонкой упругой талии девушки, которая была сложена как фея из древних китайских легенд.

-Она учила меня месяца три или четыре. Поставила голос. И я смогла петь громко все, что раньше могла только тихо.

-Здорово, - сказал Иван, глядя в серо-карие глаза Фэй. - А, почему ее зовут мама Лу.

-Не знаю. Так, просто...

-А, почему она устраивает сутки обжорства?

-Это ее тайна. Хотя я слышала, что была какая-то страшная история, и она провела на одном из островов, несколько месяцев. А потом, ей явилась какая-то девушка и сказала, что отпустит ее с острова. Если она обещает кормить всех определенного числа и определенного месяца бесплатно. Кто бы не попросил и чего бы не попросил из имеющегося на кухне. Она согласилась, и утром к берегу причалил баркас одного путешественника, который и вывез ее сюда, на остров Вити-Леву, - сказала Фей.

-Я чувствую вдохновение, - сказал Иван, испытав прилив адреналина. Это бывало не часто. Только когда приходила в голову, великолепная идея и Божественный перст касался его скромной головы.

-Запиши, а то забудешь, - сказала девушка, обняв его и танцуя подо что-то медленное и стильное из семидесятых-восьмидесятых.

-Нет. Я все помню... В любом состоянии.

-Ну, тогда запомни это, - сказала Фей и посмотрела ему в глаза, после чего ее алые губы, как из песни Высоцкого про девушку из Нагасаки, коснулись его и...

Утром солнце вскочило как никогда рано, около часа дня. Иван проснулся как салага после девятибалльного шторма.

Башка монотонно гудела и была весом с тонну. Все вокруг качалось, и каждое движение приносило весьма тяжкие ощущения.

Он медленно повернул голову влево. Там спала азиатская принцесса Фэй, у которой было благородное лицо и точеное тело. Он видал много женщин. Он всегда был за безопасность в отношениях. Это касалось всего, включая и чувств. Он старался не влюбляться, чтобы не зависнуть на каком-нибудь острове, или в порту.

Но сейчас, по части чувств, дистанция была мала. И речь не шла о декалитрах пива, выпитого на халяву в честь хозяйки и за ее счет. Просто русский Ваня, совпал тонкостью души с китаянкой Фэй Ли. Которая, оказывается, родилась в Лондоне и на Фиджи была

всего три года, с двадцати лет. Когда путешествовала с подругой и попала на остров.

Где судьба свела ее с ним.

В дверь постучали. Это прозвучало как гром среди тишины пещеры, которая откликнулась жутким эхом и Иван сморщился от гадкого ощущения мук немощной плоти.

-Сейчас открою... - сказал он видимо очень громко даже для себя.

На тумбочке стояла кружка с половиной литра пива. И, вылив ее в сухой рот, Иван поднялся с постели и в трусах с рисунком из стодолларовых банкнот, поплелся к двери.

Играло радио-будильник. Который видимо сам включился и на него из-за малого звука никто не обращал внимания. Звучала песенка из «Гориллаз», "19/2000". Иван посмотрел в глазок двери и увидев человека в штатском и двух полицейских. И вспомнив, про контрабандные дела капитана и боцмана со своего бывшего корабля, с неприятным предчувствием открыл дверь.

 

                                                         Глава  2

 

 

Некоторое замешательство, охватившее Ивана еще в момент взгляда через глазок, усилилось,    когда перед его физиономией, было продемонстрировано удостоверение полицейского в штатском, который представлял отдел о расследованию убийств.

-Господин Иванов? - спросил полицейский из местных, с усталым видом жуя жвачку.

-Да, а что? - настороженно, но, стараясь вести себя, спокойно ответил вопросом Иван.

-Вы не могли бы проехать с нами в полицейский участок? - Это звучало блекло и совершенно без эмоций. Из-за чего Иван не мог толком понять, что на уме у следака.

-В качестве кого? - стараясь внести ясность, спросил Иванов.

-Пока в качестве свидетеля, - прояснил мрачным тоном полицейский, поправив полуовальные очки, которые Ваня только-то заметил.

-Хорошо, я только оденусь, - Иванов закрыл дверь перед нешелохнувшимися копами и, посмотрев на все еще спящую Фэй, попытался вспомнить предыдущий день и ночь. Это получилось как всегда без труда. Он взглянул в сторону окна с дверью на балкон. Ветер струился сквозь открытые створки и колыхал жалюзи. В голове промелькнула нелепая мысль: «Сбежать?!» Но, сморщившись, он решил, что это глупо. Ведь ему толком было даже неизвестно в чем суть дела, приведшего легавых к нему в такую «рань»...

-Я готов, - сказал Иванов, выйдя из номера и аккуратно прикрыв за собой дверь.

-Быстро. Это похвально, - сказал следователь, которого звали Дэниел Юнь. Ему было лет

под пятьдесят и он явно хронически устал, - вы видимо служили в армии?

-Нет, я гражданский матрос, - ответил Иван, вежливо и не продолжая разговор.

-Кстати о вашей карьере. Вы знакомы с неким Ву? - спросил, начав допрос по пути к машине капитан Юнь.

-Да, это мой приятель, - Иван не сказал друг, потому что их у него не было. - А что?..

-Все позже... - бросив затравку и вбив в сознание Ивана гадкий рыхлый вопрос, который

рассыпался как труха, из которой расползлись словно черви сомнения и нехорошие

предположения и предчувствия.

-Хорошо... - не настаивая, зная, что это абсолютно бесполезно, сказал Иван и спокойно сел

в полицейский "Форд", английской сборки.

В дороге молчали. Только шебуршание патрульного радио создавало тревожный фон, который  мог бы раньше свести с ума Ивана, обладавшего буйным воображением, в ранней юности своей.

Но сейчас, ему было почти все равно. Он стал мудрее и спокойнее. Море закаляет и немного гасит некоторые сверхобостренные чувства. При этом, подчеркивая и обостряя другие. Например, самосохраняющий комплекс мер, создаваемый мозгом, на основе проанализированных моментов реальности.

-Вот мы и на месте, - сказал почти сам себе капитан Юнь, вылезая из машины, - у нас ведь остров. Пятно, на карте... - он странно вздохнул и, закурив сигарету, сильно затянулся.

Так делают люди, долго не спавшие и много выкурившие перед этим. Они будто готовятся к      чему-то неприятному и допингируют себя сильной дозой никотина.

Иван вышел из машины и понял, что они у полицейского участка, который имел дополнительный корпус, в котором располагалась судмедэкспериза...

Спустившись в прохладный, даже холодный, по сравнению с островной жарой подвал, они прошли по коридорам в белом, тусклом кафеле и, войдя в двери с надписью, которая ввергала в шок, оказались в морге. Уже там, Ивана не покидало устойчивое предчувствие, что старина Ву, уже не побывает в Париже, как мечтал...

Сидя в участке, Иван был бледен и подавлен как никогда. Он видел разные гадости за годы плаваний на разных судах по миру. Но увидеть бледно желтого китайца, из которого кто-то до срока выбил душу. Это было более страшно, чем пасть акулы в метре от своей физиономии.

-Он был мне почти друг, - сказал Иван, поняв, что сутки, которые они были друзья по несчастью           и веселились, заливая пивом неудачу увольнения, были для них больше, чем для других годы дружбы, с обоюдным лицемерным поддакиванием и манерным смехом в ответ на натянутые и глупые шутки.

-Я полагаю, что вам убивать его не было резона и у вас, судя по всему, есть алиби, - лениво, скорее надорвано жизнью, спросил капитан Юнь, поедая дым из последней сигареты второй пачки за сутки.

-Зачем? - риторически спросил Иван, - малыш Ву был нормальный парень, и только боцман с нашего корабля ненавидел его почему-то.

-Боцман с "Шотландской розы"? - несколько оживившись, спросил следователь.

-Да... - Иван посмотрел на Юня и спросил, - не мог же он... Он не настолько глуп...

-Это будем выяснять мы, - заканчивая разговор и гася сигарету, сказал еще более оживленно капитан, - спасибо господин Иванов, в ближайшие несколько дней постарайтесь никуда не уезжать с острова, нам могут понадобиться ваши свидетельские показания.

-И будьте осторожны. Мне не нужен еще один труп на это неделе, - капитан дежурно улыбнулся и, протянув руку для рукопожатия, чуть привстал и показал на дверь, - вы свободны.

-Хорошо, - сказал Иванов, направившись к двери, - я могу быть уверенным, что мое предположение не будет известно тому, о ком я сказал?

-Конечно сэр. Это наше правило. Свидетели наше все... - набирая номер телефона, автоматически сказал Юнь и начал говорить с кем-то на другом конце провода.

-Ладно, желаю успеха, - сказал вяло Иванов и болезненно сморщившись, от вновь вспомнившегося образа убитого Ву, под простыней, вышел из кабинета капитана со стеклянными стенами и дверью. Только жалюзи звякнули ему вслед, и он почему-то вздрогнул...

В баре мамы Лу, было тихо и мрачно. Народу почти не было. Туристы ушли бродить по острову и плавать на яхтах и прогулочных корабликах, а местные работали, и некоторые спали, после ночной работы или пьянства в этом же кабаке.

Луиза была как свинцовая туча. Она сидела в дальнем углу ресторанчика и пила виски из толстостенного широкого стакана, который был полон до краев. А рядом стояла ополовиненная бутылка коричневато-золотистой жидкости из Шотландии.

-Ты уже там был? - спросила она вошедшего в ресторан Ивана.

-Да, - ответил он, медленно двигаясь по чуть поскрипывающим половицам пола, немного

рассохшегося от влаги и жары местного климата, - половицы скрипят, - сказал он.

-Зачем вы вошли вчера в мой кабак?! - внезапно рявкнула Луиза, стукнув своим большим  кулаком по столу, от чего он немного хрустнул.

-Не знаю... - сказал Иван и, подойдя к ней сел рядом. Он хлебанул весь стакан с виски,

стоящий возле нее и налив снова из бутылки еще, поставил на место, - я его почти не знал. А на душе так тяжко.

-У меня еще хуже, - сказала мама Лу и, взяв стакан тремя пухлыми красноватыми пальцами, чуть отставила мизинец и безымянный и залпом глотнула слоновую дозу.

На сцене стоял музыкальный центр и негромко, но отчетливо выдавал грустное рэги.

-Я что-то не знаю? - спросил Иван, видя, что она что-то не договаривает.

-Ты не знаешь, ничего, - сказала Луиза и налила себе еще.

-Подожди. Сначала расскажи, а потом напивайся, - остановив ее руку, сказал, немного захмелев, Иван.

-Убери руки. Тебе не понять, - сказала она и взяла очередной полный стакан.

-Просто скажи. Он был мне почти другом, - умолял Иван.

-Почти друзей не бывает. Нельзя быть почти человеком, - сказала она, глотнув до дна.

-Мне нужно знать, - настаивал он.

-Я сама почти ничего не знаю. Но это повторяется каждый год. Я устала и мне страшно.-

Сильно опьянев от порции, которая расквасила бы среднего мужика, сказала Луиза.

Они возвращаются сюда, чтобы умереть... Это плата за грехи... - скисая от слез, прошептала она.

-Кто «они"? Куда возвращаются? И какие грехи? – не понимая, спросил Иван.

-Отведи меня наверх. Я не дойду, - попросила огромная женщина, выпившая почти в одиночку, почти литр хорошего виски.

-Ладно. Проспись. Но после все расскажешь... - сказал Иван, помогая бабехе подняться.

Затащив ее наверх. Он вернулся вниз. И заказав виски, просто сидел в немного сумрачном баре  при ресторане и смотрел на яркие краски дня, на фоне океана, который блистал за входом в ресторан...

В дверях возник тонкий силуэт Фэй. Она была в легком летнем платье светлых тонов, длинном и частично облегающем, на ногах были пляжные шлепки на босу ногу.

-Чарли, что случилось? Мэгги, сказала, что Джона увезла полиция, - спросила она дневного бармена.

-Он уже вернулся, - сказал Чарли, кивнув в сторону Ивана сидевшего в глубине почти пустого   зала. Завтрак уже кончился, а обед еще не начался, и было затишье.

-Джонни! - встревожено воскликнула Фэй и, подбежав, бросилась в его объятия.

-Привет, - сказал он, вяло, поцеловав ее в губы, будучи в крайней подавленности.

-Что произошло? Почему ты меня не разбудил? Я испугалась... - сказала она сев рядом.

-Ву убили, - ответил он. Это прозвучало как слом массивного куска скалы, падающего

вниз.

-Господи, Боже мой... - прошептала Фэй, побледнев и схватившись за лицо руками. Она

заплакала и растерянно прошептала, - все снова... В этот день...

-О чем ты? Что снова произошло?! Кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит? - вспылил захмелевший Иван после второго стакана виски, - черт знает что! Это какое-то безумие! - он вскочил со стула и, взяв бутылку, направился прочь.

-Джон, пойми меня, я ничего не знаю. Но год назад, в этот день, точнее в ночь произошло

тоже нечто необъяснимое. Погиб один моряк. Ему было лет сорок, и он был из Австралии.

-Надо было пройти мимо вашего кабака. Тогда бы все было иначе, - сказал Иван выйдя

на пирс и сев на скамейку, спиной к входу в ресторан и лицом к океану.

-Судьбу не изменишь. Все не просто так. Я тоже не думала, что окажусь здесь, - сказала

Фэй, присев рядом на скамейку и плеснув грамм пятьдесят в стакан из бутылки Ивана.

Они долго сидели на берегу и смотрели, как качаются яхты у причала и как в порт,        расположенный правее на полкилометра. Входят большие лайнеры и их швартуют с помощью нескольких махоньких буксирчиков. Которые как пятнышки выделялись на фоне белых, плавающих многоэтажек.

Мир даже не заметил, что один из его муравьишек, уже не сможет вдохнуть этот морской воздух. Смешанный с портовым духом доков и ароматом многочисленных закусочных, плотно набитых в этой части пирса для малотоннажных судов. Все просто продолжало существовать, как сотни тысяч лет назад.

Время потянулось нудно и тягостно. Иван не мог никуда уехать, что могло принести некоторое облегчение, его внезапно подорванному душевному равновесию. Капитан Юнь, официально попросил, не покидать остров до окончания расследования. И Ивану ничего не оставалось, кроме как слоняться по городу Сува и отрешенно созерцать местные достопримечательности.

Так прошло два дня. После чего он просто не захотел выходить из номера и решил, что лучше   будет просто лежать на кровати и ждать.

Если бы не Фэй и не Луиза, которые пытались его раскачать от навалившейся хандры.

Он бы так и закис, переключая телеканалы спутникового телевидения.

-Джон, ты не можешь так убиваться. Это опасно для твоего же здоровья. -Сказала Фэй

через неделю. Когда обнаружила его снова лежащим на кровати и смотрящим новости.

-Я не убиваюсь. Я почти не знал этого пацана, - сказал Иванов, - просто в какой-то момент меня пробила мысль, что мы все в любую секунду можем умереть и ничто в этом мире, не шелохнется даже.

-Да, но так думать нельзя, жизнь состоит не только из смерти, - попыталась возразить и приободрить любимого, девушка, которая приносила ему еду три раза в день и согревала своей любовью его застывшую от внезапного осознания смерти душу.

-"Momento more"... - сказал он задумчиво. - "Помни о смерти"...

-Ты знаешь, латынь? - спросила Фэй откусив от персика и блеснув сладким соком на алых как   кровь губах.

-Нет. Это просто вспомнилось из какой-то книги или фильма. Я в свое время много читал и смотрел. - Иван заметил, что он на секунду отвлекся от своих мрачных мыслей и это в какой-то степени его разочаровало.

-Расскажи мне о себе, - предложила азиатская красотка, присев на краешек кровати и протянув ему персик.

-Меня зовут Иван Иванов, я русский, родился и вырос в России. Где и когда не имеет значения. Мне почти двадцать пять и я вольный матрос, работаю на контрактной основе на торговых судах дальнего плавания, - отчеканил он.

-Я не прошу твою автобиографию как в анкете. Мне интересно кто твои родители и друзья. Где ты вырос и чем ты занимался... - продолжала она.

-Я пыль под ногами нет имения мне, я камень в щебенке, иль вскрик в тишине... - Сказал

он в ответ экспромтом. Давно заметив, что стихи пишутся в тяжкие для человека моменты, когда так плохо, что уже некуда. И вот мысли, словно самогон, спирт из забродившей натуры тонкой струйкой кристального эфира истекает на белую бумагу, или голубовато-серый дисплей компьютера. И побежит мысль как вырвавшаяся душа. И упрется в точку, чтобы снова начать свой бег, когда взовьется дух человеческий от боли беззакония мира утонувшего во грехе. И квинтэссенция разума отразится в восьми строчках. Как эпитафия суете сует... "Да будет свет", сказал Великий, Первый, Бог, Вселенский наш Поэт...

Время как пастух, задремавший на лугу, под теплым тропическим солнцем Фиджи, не двигало своих овечек. И часы словно спали, отмеряя свое дыхание мерным тиканьем часов на стене, в комнате Фэй, куда перебрался Иван, по желанию любимой.

Он был не против. Хотя предпочитал самостоятельно платить за жилье. А у Фэй, комната была бесплатной, так сказать для примы от хозяйки ресторана. И комната была очень уютная и по настоящему домашняя. Фэй приложила руку к отделке и к дизайну, и все имело легкий утонченный оттенок древнего имперского китайского шика.

Чтобы не быть дармоедом, Иван отремонтировал несколько телевизоров, вышедших из

строя в прошлом месяце от перепада напряжения в шторм. После этого проложил новую   кабельную сеть по комнатам небольшой гостиницы принадлежащей Луизе, что позволило принимать по сто каналов во всех номерах, притом, что ранее была возможность только          двадцать и то не цифровых.

Мама Лу, хорошо оплатила эту работу, и он чувствовал себя намного лучше. В особенности         оттого, что их отношения с Фэй перешли в весьма серьезное русло и все свободное время они проводили в месте.

-Джон, у тебя что-то серьезное с малышкой Фэй? - спросила однажды Луиза, довольно

суровым тоном.

-Думаю, что да. Хотя я стараюсь особенно не загадывать по жизни моменты, которые могут не сбыться, - ответил он, устанавливая маленькую камеру скрытого наблюдения в магазинчике Луизы при гостинице, где продавали всяческие местные сувениры. И деньги бывали в кассе, поэтому их требовалось контролировать и охранять от грабителей.

-Смотри! Она, мне стала как дочь. Если разобьешь ей сердце, я тебя в порошок сотру, - она показала ему увесистый кулак и, не смотря на свой не пугливый нрав, он поверил "Брунгильды" из древних европейских легенд.

-Она мне нравится. И я не собираюсь ей разбивать сердце, - сказал он. - О чем разговор?

-Ты знаешь, почему она оказалась на Фиджи? - спросила Лу.

-Нет, - чувствуя, что новый сюрприз уже на подходе, приготовился к худшему Иван.

-Один подонок бросил ее прямо в церкви у алтаря. Она была еще молоденькая и глупенькая, а он сбежал в Шотландию с ее сестрой. После чего через несколько дней они разбились на его спортивной машине, слетев с серпантина в пропасть по пьяни...

-Жуткая история, - серьезно сказал Иван, вставив кассету в специальный видеомагнитофон, способный писать семьдесят с лишним часов на стандартный трехчасовой "ВХС".

-Она никого не подпускала к себе, сколько я, ее знаю. А ты ворвался в ее сердце как ветер после штиля, врывается в окна спальни одинокой девушки. Не мучай ее бедное сердце. Она не переживет второго удара, - Луиза положила большую руку на его плечи и, обняв, подтянула к себе, уперев в мягкую грудь его боком. - А на счет "разотру", это я пошутила...

-Я понял... - они вместе засмеялись, и на экране небольшого телевизора появился их колоритный дуэт, от чего она залилась смехом от восторга. А он сдержанно и профессионально начал объяснять принцип работы двум продавцам и ей.

За месяц пребывания в этом курортном местечке Луизы. Он не имел права работать на территории Фиджи. Но по свойски это было допустимо.

И кроме этого он начал регулярно писать свои мысли и стихи. Но самое главное, на радость родителям, он через день отправлял небольшое письмо по факсу, о том, что все в полном порядке и он жив здоров. Это было лучше, по их мнению, чем болтаться в водах мирового океана как "что-то, где-то"...

 

                                                      Глава  3

 

Его жизнь приобрела начальные стадии целеустремленности, и он вдруг подумал, что мог бы написать, о своих путешествиях небольшую книжонку. Его ведь всегда упрекали, редактора, что он пишет о том, где не был. (Как будто они знают, где он был). И вдохновленный подобными мыслями. Иван вновь почувствовал себя каплей чернил, на кончике пера в руке Господа. Это было начало. Но еще никто не знал, начало чего...

Постепенно, Иван привык к жизни на острове. Свежий воздух и бескрайний вид на океан. Солнце и бело-золотые пляжи с пальмами, растущими как сорняки по всюду, восхищая своей дикой красотой.

Ему нравилось здесь. Он раньше и не подозревал, что может оказаться в подобном месте в точке  на карте мира и прожить на земной тверди, пусть даже окруженной со всех сторон водой. И не разу за месяц, не дернувшись куда-нибудь в плавание. Убегая от себя и своей жизни. Бродя по морским путям, словно неприкаянная душа старого пирата.

С Фэй, отношения просто бурлили. Подобных чувств Иван не испытывал крайне давно, если вообще испытывал.

Все его отношения с прекрасным полом, были романтическими, даже интригующими и

молниеносно-скоротечным. Все заканчивалось на второй неделе, максимум.

Тут же был парадокс. Они были в месте уже больше месяца, а на охлаждение их пламенных чувств не было даже намека. Словно бы они встретились спустя всю жизнь, наконец, найдя друг друга в огромном мире чужих.

-Джонни, а твои родители не против наших отношений? - спросила она, как-то в воскресенье, лежа рядом с ним на прохладной постели в прохладной комнате, с открытыми окнами в которые уверено, тянуло свежим непрерывным ветром.

-Нет. Они даже рады, что я наконец-то нашел девушку, которая не оставит меня через два дня, - сказал он честно, переписываясь с семьей по факсу и периодически созваниваясь.

-А они знают, что я китаянка? - напряженно и, замерев в ожидании, спросила Фэй, взглянув

на него большими, чуть голубоватыми глазами, выдающими родство с Европой.

-Конечно, - ответил он, спокойно.

-И? - допытывалась она.

-Что? "И?"... – не понял он, посмотрев на нее.

-Они не против? - глядя глаза в глаза, спросила она.

-Нет. А, почему бы они были против? - догадываясь о причинах ее вопроса. Но зная себя

и свое семью, ответил Иван.

-Знаешь, я давно дружила с одним парнем, так его родители, стопроцентные англичане, и видеть меня не хотели. Хотя мы были просто сокурсниками в университете. – Сказала она, - вот я и поинтересовалась, не идут ли наши отношения в раскос со взглядами твоей семьи.

-Не волнуйся. В моей семье нет ни расистов, ни шовинистов, ни коммунистов, ни фашистов. Так же мы не радикалы и не славянофилы. - Как всегда исчерпывающе сформулировал он.

-Хорошо, - явно облегченно сказала она и, поцеловав его за ухо, добавила, - у меня папа англичанин.

-Поэтому у тебя голубоватые глаза? - поинтересовался Иван.

-Возможно. Хотя, наверное, потому. Что дедушка мамы, мой прадед, был шведом.- Сказала

она, улыбнувшись, видя изумление у Ивана на лице.

-Чего только не бывает! - воскликнул он.

-Да, например, со мной учился один парень, так он был черный, но с рыжими волосами и

светлыми глазами. И приехал из Норвегии. Его звали Улаф Ханекен.

Они долго хохотали, и им было хорошо. Так хорошо, как может быть только родственным душам, находящимся в духовной и физической близости, почти воедино. Когда даже мысли и те звучат в унисон.

Ветер подул сильнее и захлестнул черные шелковистые волосы Фэй за плечи. Она закрыла глаза  и блаженно приняла дыхание океана.

Иван смотрел на нее как влюбленный человек и как философ, который смотрит на мир,

совсем другими глазами, чем все остальные.

-Будет шторм... - прошептала она, зачарованно и словно в полутрансе.

-Наверное, - согласился он, научившись по запаху ветра предугадывать дождь и бурю.

-Точно, - сказала она утвердительно. И открыв глаза, посмотрела на него. - Дня через три,

может быть четыре. Надо сказать маме Лу.

-Ты так точно чуешь погоду? - спросил он озадаченно.

-Я половину детства провела на севере Шотландии, и я знаю, как пахнет ветер бури.

-Но там Атлантический океан, а здесь Тихий... - не закончив, начал Иван, пытаясь понять.

-Ты знаешь, как пахнет воздух перед снегопадом, или перед морозом в Сибири? - спросила  она, не споря и не доказывая, но, мудро стараясь объяснить в понятных категориях.

-Конечно, - сказал он, поняв, к чему она клонит.

-А ты был в Норвегии, Швеции, или Дании?

-Да, как-то заходил на корабле в Копенгаген.

-И как пахнет мороз в Копенгагене?

-Почти так же. Только солоноватее, - сказал Иван, поняв ее логическую цепочку и оценив

остроту ума.

-Поэтому в любой точке мира, человек, однажды заметивший что-то, узнает это, пусть даже  это что-то будет чуть иначе выглядеть, пахнуть, или называться, - она легла на спину

и улыбнувшись, добавила. – Не знаю почему, но когда я первый раз ступила на этот

остров меня посетила странная мысль, что-то вроде дежавю. Будто я была здесь раньше...

-Бывает. Видимо просто тебе понравилось здесь, и ты захотела пожить, - сказал Иван, подумав совсем другое. Он думал о своих снах, которые частенько снились здесь. И стараясь забыть их. Он тем сильнее и чаще возвращался и возвращался к осмыслению их.

И некуда было от этого деться. Словно что-то было в них. Но он не мог понять.

После обеда, Фэй пошла, репетировать в ресторан. Вечером должен был состояться местный праздник, который туристы очень любили и очень сорили деньгами, в карманы местных воротил "шоу бизнеса".

Иван, которому было нечего делать. Решил пошариться по острову. Фэй предоставила в его полное распоряжение свой небольшой, но очень резвый джипик "Ренглер" и, покатавшись по нескольким улочкам, прибрежной части города Сува, Иван наткнулся на небольшой сувенирно-книжный магазинчик.

Ранее он не замечал его и был удивлен сим фактом, так как за месяц прокладывания кабелей и установки спутниковых тарелок, он исколесил весь остров, и все пять или шесть городков, которые тут были.

-Добрый день, хотите, что-нибудь приобрести? - спросила девочка лет четырнадцати, которая видимо, помогала своему родственнику в магазинчике.

-Пока не знаю. Я просто пришел посмотреть, - сказал Иван.

-Хорошо, если что-нибудь понравится, скажите, - она тоже улыбнулась и села в кресло-качалку, на входе. В ее руках был журнал мод и, листая его, она обмахивалась веером.

-Оригинально, - сказал Иван сам себе, по-русски оценив ее естественность в движении.

Он вошел в магазинчик. Кругом были сувениры и всевозможные местные поделки. Это хорошо расходилось и приносило неплохие деньги, для населения, у которого больше не было возможности заработать. А владельцы магазинов просто золотились.

В глубине магазина, располагались настоящие букинистические сокровища. Стеллажи стояли рядами и до потолка, коло трех метров, так как магазин был на первом этаже старинного здания, еще колониального стиля архитектуры.

-Вот это обалдеть!.. - прошептал Иван и, ощутив запах, старых книг, просто загорелся, что-нибудь купить. Он скупал старинные книги в подобных местах, по всему миру в портах. Куда не ступала нога букиниста-коллекционера.

Как правило, в таких местах, можно было найти среди просто старых книг из библиотек древних властителей этих островов, что-то уникальное и стоимостью всего в сотню, или две сотни долларов. При этом стоимость в Нью-Йорке, Лондоне, или Бостоне, среди коллекционеров, могла достигать нескольких тысяч.

Но Иванов не продавал свои книги.  Он просто читал их и отправлял домой. Ему почему-то нравились эти чуть пожелтевшие, но плотные и немного шершавые страницы, из качественной бумаги. И тексты на этих страницах. Пусть даже на латыни. Которую он каким-то образом начал немного понимать по мере прочтения трактатов древних.

-Вы что-то ищете определенное? - прозвучало сзади.

-А? - немного испуганно обернувшись, спросил Иван, - нет. Просто смотрю.

-Любите книги? - спросил старик, лет восьмидесяти, одетый по старинке в древний, но  дорогой английский костюм годов пятидесятых прошлого века пошива.

-Да, это мысли ушедших времен, - сказал, вольно философствуя Иванов.

-Времена никогда не уходят. Уходят люди. Хотя и они иногда возвращаются... - сказал

старик и опираясь на трость с резной рукояткой в виде головы льва, направился в один

из рядов стеллажей, - посмотрите вот здесь. Может, что-нибудь приглянется.

-А, почему вы думаете, что?.. - Иван обернулся, но старика уже не было. - Быстро он... - Пораженно прошептал Иван и, не докучая пожилому джентльмену, стал просматривать

корешки старых фолиантов.

У него в ушах были наушники, в которых звучало местное радио. На одно из станций, по

Интернету вещали прямо из Лондона, и это было очень свежо.

Когда взгляд опытного любителя проскользил по группе книг по судостроительству, медицине, ботанике и биологии. В ушах Ивана зазвучала мистически завораживающая мелодия с чечеточным аккомпанементом, из выступлений группы степистов "Лорд оф денсинг"...

Взгляд зацепился за несоответствие темы книги и ряда, в котором она стоит. Иван, будучи аккуратистом и пологая, что старик хозяин просто уже не может за всем уследить в этом царстве переплетов, взял и вынул книгу из ряда и хотел поставить в ряд с соответствующими ей мемуарами.

Степ вошел в единый звук, выбиваемый несколькими десятками пар ног. Древняя как история мелодия кельтских племен, прошла мурашками озноба, по затылку и спине русского парня из центра Евразии.

-Господи, Боже мой!.. - прошептал Иван, взглянув на переплет книги внимательнее. Он открыл кожаный переплет и прочитал на первой странице по-английски, еще викторианской эпохи: "Путевые записки по Океании", Френсис Аллен", "1850г."

Имя автора совершенно ничего не говорили Ивану. Более того, он даже не понимал, почему он удивился. Но книга чем-то удивила его. Притом, что он подумал только о дате публикации. Сто пятьдесят лет, это хоть и не пятьсот пятьдесят. Но при таком уровне сохранности тома, да еще в случае малотиражности произведения, ее цена могла перевалить за тысячу долларов.

На другой стороне титульного листа был гравюрный портрет автора, эдакого джентльмена лет сорока, с пышными усами и суровым взглядом старого морского волка.

А на первой странице выше текста в правом верхнем углу, посвящение, которое на секунду задержало внимание коллекционера: "Моему другу Джону и моей единственной дочери Элизабет, посвящается".

Пролистав несколько страниц, Иван просто ошалел. Книга была новая. Экземпляр совершенно не читался, и несколько страниц были склеены. Если бы не небольшая потертость в торцах переплета, можно было бы подумать, что книгу только что выпустили из типографии.

Иван снова пролистнул на начало и заметил, что под портретом автора есть несколько строк написанных от руки черными чернилами. Почерк был своеобразный и почти бисерный. Сказывалась привычка писать на коленях и быстро. Но, присмотревшись в тусклом освещении магазинчика древностей, Иван прочел: "Пусть свершится, что должно..."

-Это авторский экземпляр... - опешил Иван, прошептав по-русски. Он осмотрелся по сторонам, и немного успокоившись, начал пролистывать книгу.

При первом, поверхностном пролистывании, он понял, что в книге насчитывающей двадцать глав и четыреста страниц, есть несколько частей. В них, судя по названиям, описываются острова и события, сопутствующие путешествию. Было несколько гравюр и даже фотографий. По ходу Иван заметил фотографию молодой девушки стоящую с автором.

Она была довольно красива и мило улыбалась из прошлого. Видимо это была та самая Элизабет, которой посвящалась книга.

Пролистнув, дальше Иван заметил в серединке книги, свернутый пополам листок бумаги. Он настолько спрессовался, что его даже не было видно при взгляде на срез страниц.

-Что-то выбрали? - как пальцем в бок, внезапно испугала Ивана девчонка. Она стояла подбоченясь, и с неким подозрением поглядывая на странного посетителя, у которого на лбу почему-то выступил пот. Хотя в магазине крутились два еще до военных вентилятора американского производства.

-Да, одну минутку, - сказал Иван, посмотрев на нее, как кладоискатель, который знает, что у

него в руках, но те, у кого он это выкопал, даже не подозревают о ценности находки.

-Хорошо. Если что, я за кассой... - сказала она, обмахивая себя веером и бесцеремонно почесав большим пальцем правой руки у себя между лопаток. Она была в светлой, короткой юбчонке в средний горошек и топике со шнуровкой на спине.

Иван посмотрел ей, вслед запомнив облик и одежду, но, не видя ее и не слыша ее. Он думал о      чем-то, что было в голове и не выходило в сознание. Он чувствовал, что все это знакомо. Но не понимал, почему.

-Записка... - по-русски, шепотом, сам себе напомнил он и, открыв книгу, с трудом найдя записку, очень аккуратно открыл ее и увидел несколько строчек черного бисерного мужского почерка, похожего на авторский. Там было написано: "Джулия, передай эту книгу моему другу, отцу Себастьяну, настоятелю церкви на Фиджи. Не знаю, почему, но мне был сон, в котором я ставил эту книгу на полку в кабинете отца Себастьяна. Это важно. Сделай, как я прошу, и я буду вечно благодарен тебе. "И подпись: "Ф. Аллен, Лондон,1865г."...

Иван положил записку обратно в книгу, между страницами двести двадцать три и двести двадцать четыре, где он держал палец в качестве закладки. И немного расслабившись и стараясь сделать вид простого тупого туриста, Иванов направился к кассе, которая располагалась на выходе.

-Вы, наверное, весь стеллаж прочитали? - улыбнувшись и язвительно, сказала девчонка, глядя на него голубыми глазами на фоне выгоревших на солнце светлых волос.

-Ты здесь, родилась? - спросил он, видя, что она хорошо загорела, притом, что говор совсем не местный.

-Это так важно для вас? - спросила она, несколько кокетливо мусоля клубничный чупа-чупс, аромат, от которого доходил даже до Ивана.

-Просто спросил, - сказал Иван.

-Я родилась Ёркшире, это в Англии. А сейчас, приехала к дедушке на каникулы. – Она вздохнула, и видимо теряя терпение, спросила, - ну, вы будете что-нибудь брать, или мне можно пойти почитать журнал, пока вы думаете?

-У тебя столько книг в распоряжении, а ты читаешь какой-то полированный "бурдяк". – Не обращая внимания на ее колкости, сказал Иван.

-Ясно. Сейчас начнутся нотации, - сказала она, потеряв всяческий интерес к клиенту, и сев в крутящееся кресло открыла журнал. - Идите, почитайте. Вон там есть диван и пара кресел.

-Ну, ты меня убила... - ошарашенный таким сервисом сказал Иван.

-Пока нет.  А вот будете мешать... - она не договорила и снова встала.

-Вот, - сказал Иван и как бы небрежно положил книгу на стойку, возле кассы, - сколько

стоит это?

-Френсис Аллен? - риторически спросила она, повернулась к компьютеру, белым модерном выделяющемуся на фоне древностей и проворно натарабанив пальчиками на клавиатуре автора и название книги, получила на дисплее все, что касается этой книги из их базы данных и Интернета.

Иван был сражен. Он не думал, что в подобном забытом Богом месте есть не только компьютер,  но и Интернет!..

-У вас есть доступ в сеть? - видя сводку цен на дисплее, спросил Иванов.

-Да, - просто ответила девчушка и с ворожением лица бывалого букмекера, или ростовщика, выдала, - согласно рейтинговым показателям с нескольких сайтов, эта книга имеет

всего восемь экземпляров в мире. И учитывая очень хорошую сохранность представленного экземпляра, ее стоимость... - она не договорила, зазвонил телефон.

Иван посмотрел на монитор компьютера, и его глаза вылезли из орбит. Он сначала онемел, а потом ему стало дурно.

-Вы что охренели! - по-русски спросил Иван, на миг, забыв про английский.

-Нет, - ответила она тоже по-русски, с акцентом. И переключила телефон на вторую линию.

-Ты знаешь, русский? - словно бы облитый ледяной водой из ведра, спросил Иван.

-У нас в школе, трое русских пацанов. Они мне все рассказали, как по вашему говорить.

-Только не говори мне, что они тебе поведали, - поспешил предостеречь свои уши от родного мата из уст англичанки, Иванов.

-Ну, так вы согласны с этой ценой?.. - спросила она, завершая полемику.

-Две с половиной тысячи?.. Это крутовато! - он подумал и сказал. - Давай я дам тебе пятьсот, и никто не узнает.

-А я вызову полицию и скажу, что вы меня подбивали на преступный сговор, с целью завладения материальными ценностями, - выпалила она как из справочника.

-Ты где учишься? - доставая бумажник, спросил Иванов, представляя как "повезет" пареньку

которому попадется такая оторва.

-В Кембриджской юридической школе, - сказала она весьма самодовольно.

Иван отсчитал две тысячи пятьсот долларов США и протянул ей. Он знал, что книга дорогая, а этот экземпляр с автографом и запиской автора, будет стоить минимум раза в два больше. И теперь его не мучили угрызенья совести. Он делал бизнес. А раз они не протукали. То это их проблема. Главное, у него были с собой деньги.

-Спасибо за покупку, приходите еще, - очень лучезарно улыбнувшись, сказала она, пересчитав деньги и крикнув, куда-то в сторону подсобки. – Деда, я Аллена продала!

-Молодец! Десять процентов тебе! - послышался бодрый голос в ответ.

-Это твой дед? - спросил Иван.

-Да, а что? - спросила она, держа баксы в руке, чтобы видимо унести их в сейф.

-А я думал ему лет под девяносто, - удивился Иван.

-Ему? Ему шестьдесят три, - сказала она засмеявшись. Вот он на фотографии, - сзади было несколько снимков, на которых был солидный мужик, девчонка и еще несколько человек. А на другом, этот же мужик и старик, который разговаривал с Иваном у стеллажей.

-А это кто? - спросил Иванов.

-Это сэр Энтони Эдвардс. Он был исследователь и путешественник. Ему принадлежал

магазин, - сказала она, снова засунув в рот смачный чупа-чупс.

-Почему был? - предчувствуя, что-то неприятное, спросил Иван.

-Потому что он умер несколько лет назад, ему было восемьдесят с гаком, и перед этим он продал моему деду свой магазинчик, - вам что, плохо? - спросила она, глядя на паренька, на миг, перестав смоктать карамелькой.

-А кто же там?.. - Иван почувствовал себя тошнотно и бледно-вспотевшим.

-А вы тоже видели? - облегченно вздохнув, спросила она, немного нервно разгрызая карамельку, потеряв терпение добраться до жвачки.

-Что именно? - вытерев холодный пот со лба, спросил Иванов.

-Сэра Энтони... - сказала она и крикнула во всю подростковую глотку. - Деда, этот парень

видел сэра Энтони!..

-Молодец, подари ему наш буклет, - сказал человек, видимо дремлющий после обеда.

-Точно, - она достала буклетик и протянула клиенту.

-Спасибо. Я лучше пойду, - посмотрев в сторону стеллажей с ужасом, сказал Иван и, остановившись на полушаге, спросил ее, когда она наклонилась под прилавок. - Ты не боишься быть здесь? - она поднялась из-под прилавка и, посмотрев на него взглядом хищника рявкнула, оскалясь белыми накладными клыками из пластика:

-Нет!.. - он шарахнулся на шаг в сторону. От чего девчонка закатилась смехом и из подсобки послышался суровый голос деда:

-Мэгги, не доставай клиента!

-Ладно... - она вытащила изо рта клыки и сказала в конце, - я выросла в одном из замков

на Еркшира и призраком меня удивить трудно. В особенности таким добрым и милым

как сэр Энтони... - последнее она сказала, словно зная, что ее услышит, тот, про кого она

говорит.

Идя по улице, Иван несколько минут был как в тумане. Он отчетливо помнил, все, момент

разговора, разговор и вообще ничто не могло даже намекнуть на то, что человек, говоривший   с ним: призрак.

Вспомнив, что он приехал на машине, Иванов вернулся к магазинчику и, остолбенев, замер на месте. Возле магазина стоял шестисотый "Мерседес", семьдесят второго года с овальными фарами и в него садился тот самый "призрак".

 

                                                     Глава  4

 

Иван зажмурился и, открыв глаза, понял, что ему не кажется и все на самом деле.

-Стойте! - крикнул несчастный моряк, у которого чуть башню не снесло, от осознания момента. Машина остановилась. За рулем сидел старик и, сняв темные очки, аля Джеймс Бонд, спросил:

-Я могу вам чем-то помочь?

-Вы живой? - крикнул Иван и начал хватать за пиджак и трогать машину.

-Молодой человек, вы что перегрелись? - хмуро осек его старик.

-Мне сказали, что вы призрак, - с трудом, выговаривая слова, произнес Иван.

-М-да уж... - старик посмотрел в сторону магазина, где в кресле-качалке у порога сидела

Мэгги и хохотала, раскатистым детским смехом, звонко и заразительно.

-Извините, сэр Энтони, я просто пошутила, долго жить будете! - крикнула она. - А он так увлекся книгами, что все принял на веру.

-Она просто шутит. Дети... - сказал добродушно старик, засмеявшись, - я просто иногда приезжаю, чтобы посмотреть на мою коллекцию. А пока вы покупали Аллена, я был, извините меня, в туалете.

-Ясно... Простите за беспокойство, - намного облегченно сказал Иванов.

-Ничего, я знал, что вы купите именно это книгу, - сказал старик.

-Почему? – не понял Иванов.

-Просто я давно в этом бизнесе, - лукаво сказал старик и, кивнув на прощанье, тронулся с места. "Мерседес" величественно и не видя никаких дорог кроме этих островных, направился вдоль по улице и скрылся за поворотом.

Иванов посмеялся над своей легковерностью и, шутя, погрозив пальцем Мэгги, сел в джипик и отправился восвояси.

Дорогой, прокручивая всю историю с розыгрышем, и озадачено думая относительно книги. Было странно, что они не заметили автографы в такой дорогой книге. И, кроме того, она стояла в ряду с остальными, откуда любой бы мог ее украсть.

В таких мыслях он вернулся к Фэй и, зайдя в ресторанчик мамы Лу, сел в сторонке, чтобы

не смущать своим присутствием любимую девушку, которая так сладко пела...

Он сидел и будто не слышал ничего. В голове крутились обрывки мыслей и какие-то странные образные ассоциации, относительно чего-то невиданного.

Он просматривал книгу и, читая по несколько абзацев, от первых до последних страниц, не мог понять, что ему тут знакомо. Он слышал много легенд и много морских историй. Некоторые из них были сто процентными байками и вымыслом. Другие были обработанными в фольклорном ключе пугалки для салаг. Но бывали и действительно страшные истории, которые однажды Иван планировал заключить в один переплет книги.

Нечто подобное сделал и Френсис Аллен, таинственный и ранее неизвестный ему писатель, который, судя по книге, пробороздил всю Океанию и открыл несколько островов. Но его имя осталось неизвестным миру. Ибо если бы он был известен, то Иван, интересующийся подобными вещами и собирающий всяческие истории о море-океане, обязательно знал бы его. Или хотя бы слышал хоть раз.

Звучала музыка песни Шивари "Гуд найт мун". Местные музыканты четко воспроизводили этот   хит прошлого года и Фэй, удивительным образом смогла настроиться на тональность оригинального исполнения и спеть все, попав даже голос в голос.

Иван немного отвлекся от своих тягостных раздумий и, заказав кружку пива, отхлебнул пенного напитка, что янтарно, игристо и жидко. И решил, что если не удастся разгадать эту загадку. То он просто толкнет книжонцию где-нибудь в Лондоне за двойную цену. От подобных мыслей настрой пошел вверх. И откинувшись на спинку стула, он стал слушать музыку...

Удалившись после обеда в апартаменты Фэй, Иван с интересом приступил к более углубленному анализу книги. Она оказалась более серьезным исследованием географии, флоры-фауны и эпоса Океании, чем казалось на первый взгляд и чем могло бы поместиться в такой книжный объем.

Во всяком случае, так емко и в то же время без "воды", сейчас, мало кто писал. Ушли те времена, долгих полировок текста. Когда чтобы написать главу, автор сначала писал ее, потом переписывал на первый раз и при необходимости после исправлений и изменений по смыслу, набело. После появления пишущих машинок все упростилось, все можно было перемарать в рукописи и начисто перепечатать в копиях. А когда пошло дело на компьютерах, можно было писать быстрее, и править легче и исправлять, не переписывая, что отчасти привнесло новые оттенки свежести и естественности записанных мыслей. Но отточенность текста немного утратилась. Хотя может и к лучшему. Все стало более энергично и неожиданно.

Поставив в чейнджер музыкального центра несколько дисков и включив систему в чейндж вперемешку, по песни с диска по очереди, Иван лег на кровать и открыл главу книги, в которой описывались моменты пребывания в Австралии.

Книга была в идеальном состоянии. Такое бывало весьма редко. Хотя, например, как-то раз он видел у одного коллекционера, печатный экземпляр второй половины тринадцатого века: "Didascalon", что с греческого: "Учение", некого Гуго де Сен-Виктора, напечатанную шрифтом Винделена Спирского. Эта книга была в первозданном виде и хозяин очень трясся, чтобы она вдруг не попала под прямые солнечные лучи, или не была открыта на полный распах.

А древний рукописный фолиант: "Dialogus de energia et opperatione daemenum", ("Диалог о силе и деятельности демонов"), Михаила Пселла, даже в руках не удалось подержать.

Впрочем, когда Иван узнал, сколько книга стоит, он уже не хотел брать в руки этот сгусток

денег. Равно как и прижизненное издание "Божественной комедии" Данте...

Иван вспомнил Данте. Чейнджер включил диск грустных мелодий Моцарта, которого любила Фэй, собственно как и Иванов. Тишина перед мелодией продлилась две секунды.

Иван праздно пролистывал книгу страница за страницей. Дойдя до тринадцатой главы.

Тихо прозвучало начало "Реквиема". Дверь на небольшой балкончик распахнулась, больше  чем было, и в комнату пахнул прохладный тугой поток океанского предвестника шторма.

Иван вдохнул солоноватый запах глубин и посмотрел в сторону окна. На горизонте виднелась темно-свинцовая черта идущих к островам туч. Солнце было как бы над ними и словно лежало  на гигантском земляном валу, желая обвалить его на головы смертных.

Моряк взглянул на книгу, и взгляд упал на надпись сделанную уже знакомым почерком

Френсиса Аллена, в верхней части первой страницы тринадцатой главы. Это было из

той самой "Божественной комедии" Данте, которую несколько минут назад вспомнил Иван.

"Lasciate ogni speranza"... ("Оставь всякую надежду", итал.) Из надписи над входом в ад Данте: "Оставь надежду, всяк сюда входящий"...

Иван испытал какой-то странный ужас, прочитав это на итальянском, понял, что это означает по-русски и вспомнив, откуда это. После чего он почувствовал, как его ладони вспотели, на лбу появились капли холодного пота.

Он встал с постели сел в кресло, справа от нее, рядом с прикроватной тумбочкой. И посмотрев              на музыкальный центр, извергавший последнюю и самую трагическую вещь великого Вольфганга Амадея, он выключил центр дистанционной и включил другой телевизор, чтобы хоть немного развеять возникшую тягостную обстановку.

-Почему он написал это над этой главой и уже от руки? - спросил сам себя в слух Иван.

Прочитав несколько строк, тринадцатой главы, моряк испытал какой-то внутренний трепет, словно что-то пугало его и с уст само собой слетело нечто:

-"...Non timedo millia populi circumdantis me. Excurge, Domine; salvum me fac, Deus! - прошептал в неком исступлении Иван, вдруг услышав себя словно бы со стороны. Он поднял голову, оторвав взгляд от книги. Перед ним стояла Фэй и с изумлением, даже испуганно смотрела на него.

-Ты в порядке? - спросила девушка, видя как пот со лба, капает на страницы странной книги, а в глазах у Ивана, что-то иное, чем реальность вокруг.

-Я?.. Да... - отрывисто и приходя в себя, сказал он, только сейчас почувствовав прохладу

ветра в окно и словно онемевшее тело в секунду его отсутствия в себе.

-Ты знаешь, латынь? - спросила Фэй.

-Нет, - сказал он честно.

-Это было на латыни, - что-то вроде: "...Не испугаюсь.... окруживших..." - попыталась  перевести она.

-"...Не убоюсь полчищ, обступивших меня! Услышь меня Господи!"... - мелко подрагивая,

и часто, тяжело дыша, прошептал Иван по-английски...

-Это из псалмов... - сказала Фэй, но ты же Православный и вас не заставляют учить латынь. Она подошла ближе и спросила. - А что это за книга?

-Так, безделица... - стараясь не пугать ее и самого себя, сказал он улыбнувшись. Но улыбка, сказала больше чем все ранее произошедшее.

-Отдохни. А потом мы пойдем на пляж и развеемся, - сказала она, - вечером праздник.

-Праздника не будет, - откладывая книгу, сказал Иван.

-Почему?

-Шторм придет быстрее, чем предполагалось, - он показал в сторону океана.

-Жаль, я хотела представить новую программу, - вздохнув, сказала она.

-Ничего. После бури всегда выходит солнце, - он встал и, обняв ее, просто удержал у себя. При этом взгляд его улетел далеко-далеко, на встречу шторму, который уже блистал молниями, как черный шарф, окутавший шею океана и искрящий статическим электричеством в темноте.

Парадокс заключался в том, что над островом еще было солнышко, и дневная жара не в коей мере не ослабла. Конечно, ветерок развеивал некоторую паркость пред ливневого момента. Но все особо не обращали внимания на это и, зная по опыту, или от местных, буря будет только к ночи, вольготно загорали на пляжах разложив разогретые тела на песчаном противне, словно сардельки под солнечным грилем.

Иван никогда особенно не любил загорать. Ему казалось это нужным делом, и он предпочитал плавать и быть в воде. Возможно по тому, что он при всем старании не смог бы загореть как, например южные европейцы. Итальянцы и испанцы, они генетически смуглые. А он был русский с сибирскими и центрально российскими корнями. Он был белый как скандинав, с темными, но не черными волосами. Максимум чего могло добиться солнце за четыре года плаваний по теплым широтам, так это чуть-чуть наложить тон загара, который ни в какую не шел в сравнение, к кофейно-шоколадным пластам, развалившимся на пляже. Где туристы выпаривали свою усталость и суетность жизни вне отпуска и полного тропического блаженства.

-Вот видишь. Как хорошо! - сказала Фэй, лежа на пляжном полотенце на бело-золотистом песке в отдалении от большого скопища туристов.

-Да, шикарная житуха, - сказал он, глядя на точеное тело англокитаянки, с талией как у дюймовочки. На ней был ультра мини-бикини голубовато-платинового тона и темные очки, как в "Матрице".

-Ты почти не загорел, как мой двоюродный дядя, со стороны папы, - сказала она проведя

левой рукой по его волосатой груди и животу. Она была на правом боку и созерцала

своего большого белого принца из далекой страны. А он смотрел на китайскую богиню и

удивлялся, в очередной раз удивлялся мастерству Господа Бога, способного создать

великое в масштабах вселенной, но столь же тонко сотворить произведение искусства в

образе женщины.

Иван был в темно-серых специальных шортах. Он не приемлил для себя плавки. Не смотря на то,что его телосложение за время суровых походов на кораблях, где приходилось пахать и таскать тяжести, стало вполне сносным.

Он просто любил свободу и ничто и никто не мог его, ее лишить. Возможно только Отец

Небесный, который выше всех и сильнее всех и все в руке Его.

-Куда ты смотришь, о мой вдохновенный, - спросила она, видя как его взгляд под темными  очками в стиле, как у нее, направлен в направлении пустого отрезка пляжа, где никого не было, потому что поблизости возвышались скалы, и прибой разбивался о них, пенясь и шумя от негодования. Отходил и снова накатывал всей совокупной мощью водного тела прибрежных слоев.

-Там, детишки барахтаются. У них надувная лодка. Рядом скалы. А родители их, где-то парят тучные тела, позабыв о чадах. Нехорошо... - сформулировал он, лежа головой на специальной раскладной подставке, как у Фэй, напоминающей подголовник у шезлонга.

-Какой ты заботливый... - она обожала его и прильнула всем телом к нему и, обняв, положила голову на грудь. Что еще нужно мужчине, чтобы почувствовать себя повелителем мира.

-А, почему ты меня назвала:"...О, мой вдохновенный"? - спросил он, поглядывая в сторону

скалы, непроизвольно контролируя ситуацию.

-Видишь ли, я осмелилась взглянуть на твои стихи и другие записи. Я по-русски конечно

почти ничего не понимаю. Но то, что ты перевел на английский, в конце папки, мне понравилось. Я поражена... - сказала она.

-Ты рылась в моих бумагах? - почти гневно спросил он, глядя на нее, подобную кошке обвив его всем телом.

-Не сердись моя душа, я все положила на место, в том же порядке. - Извиняясь, сказала

она, ласкаясь и успокаивая своего бурого медведя.

-Это был, сюрприз, для тебя, - обрушено сказал Иван.

-Я ничего не видела. Все в порядке. Но ты гений! - она подползла и поцеловала за ухом.

-Хватит. Тут полно народу, - Иван был не зажатый. Но не любил лизаться прилюдно. Не-

чего давать шоу для всяческих зевак и извращенцев.

-Ты такой консервативный. Мне нравится... - сказала она.

-Да тебе, похоже, все во мне нравится, - сказал он, намеренно хмурясь.

-Да, сладенький персик, я тебя обожаю, - прошептала она, и он отвлекся к ней, оторвав немного зацикленный взгляд от скал, где плавали на лодке дети.

Когда он посмотрел в сторону скал второй раз, лодка болталась в волнах прибоя, перевернута  вверх дном.

-Вот блин!- Вскочив внезапно, сказал по-русски Иван.

-Что случилось? - спросила Фэй, сев и осматриваясь по сторонам.

-Лодка перевернулась! Зови спасателей! - крикнул он и побежал в ту сторону. По пути, схватив с песка чей-то надувной спасательный круг, который в принципе мог выдержать ребенка.

Не обращая на оклики сзади. Звучащие со стороны владельцев надувной игрушки, он

со всех ног несся по сначала сухому и рыхлому, горячему песку пляжа, к плотному и

прохладному, многократно обрызганному и облизанному волнами прибоя.

-Господи, помоги не опоздать! - по-русски на бегу кричал он, взывая к Всевышнему. Так

как в его распоряжении было всего минуты две, максимум три. После этого уже не откачать...

С разгона, сиганув в отступившую на миг волну, он испытал яростный удар напирающей

пучины и бросив спасательный круг, как можно дальше в перед, нырнул в глубину, где

плыть было легче и быстрее.

Он плавал почти как дельфин. Его учитель, один японский боцман, говорил так: "Ван-Ван,

забудь, что ты человек и войди в воду как ее обитатель. И как только ты поверишь, что

вода твой дом. Она примет тебя, и ты станешь частью ее, взяв ее силу и возможности

беспрепятственного скольжения." - Ему можно было верить. Он в молодости был ловцом

жемчуга и держался под водой на одном дыхании пять с половиной минут.

Иван мог держать воздух около трех минут. Но внезапная пробежка и отсутствие возможности хорошо продышать перед погружением, свели его возможности до двух минут.

И увидев два темных силуэта качающихся в изумрудно-глубинной толще воды, он рванул  вверх, чтобы набрать кислорода и суметь нырнуть снова вниз...

Тем временем Фэй добежала до спасательной вышки и, протараторив все, что нужно бросилась вызывать скорую, которая при таком случае требовалась неотложно.

Спасатели, на двух квадрициклах с большими колесами, бросились в указанный квадрат. Но там уже работал "нештатный помощник".

Вынырнув рывком из вздыбленной волны, усиленной приближением шторма, Иван на миг вышел до пояса над водой и, вздохнув в заранее освобожденные легкие влажный и наполненный мелкими брызгами воздух, гвоздем, ушел вниз как солдатик.

Повернувшись уже в воде, он рывками начал двигаться в глубь. Это было не так просто и к тому же его немного отнесло в сторону относительно цели. Но, выбрав правильное направление, моряк достиг глубины, куда погружались дети.

Это были: мальчонка лет десяти и девочка лет двенадцати. Европейского происхождения и в полной отключке.

Они уходили на глубину, вероятно потеряв воздух во время удара очередной волны.

Такое бывает и тогда тело уходит камнем на дно. А оно в этих местах пару сотен метров.

Иван почувствовал, как начало давить на виски и уши. Он подплыл к девочке, которая была ближе и, взяв ее за талию, направился к пацану. Тот погружался быстрее, и вернуться к нему от верха было бы невозможно.

Толщи глубинных вод качались как своеобразный мир. Вокруг плавали рыбы, которым прибой не создавал ни каких проблем. И казалось, что разыгрывающаяся трагедия с наивными детьми, выпавшими из-под контроля взрослых, совершенно не заботит морских обитателей. И вообще всему миру все равно, что будет с этими не осторожными маленькими людьми.

Иван начал подъем и в висок стукнуло острой болью. Он автоматически схватился за правую сторону головы у глаза и выпустил девочку из руки. В миг, подсознательно поняв это, он схватил ее за что попало. Попали темные волосы, расправившиеся как у медузы в стороны. Подтянув правой рукой ее поближе, он взял ее за верхнюю часть купальника, планируя подтянуть за шнурок на спине вверх и перехватиться за талию. Но он развязался и слетел в сторону, продолжив вольное плавание. Видимо на встречу своим собратьям и всем шляпками сорванным с купальщиков и купальщиц с трусами и плавками. Иван успел ухватить ее сзади за плавки и перехватиться за талию.

В глазах заискрило, и организм начал судорожно требовать свежего воздуха. Иван рванулся              изо всех сил к свету вверху и, работая одними ногами, держа крепко в обхватку двух детишек, молился Богу, чтобы не вздохнуть. Тогда вода разорвет легкие и всем крышка.

Время остановилось и даже под водой ему показалось, что он вспотел. Ноги холодели и пошли иголками. Кровь теряла кислород и наполнялась углекислым газом. Все это могло перечеркнуть старания. Но он вырвался наружу и, выдыхая, в последние метры воды, вздохнул, сладкий и самый вкусный, и приятный как сама жизнь, элемент существования на Земле, ВОЗДУХ!..

Мало весящие детки под водой, которые все равно тянули на дно, на стыке небесного и водного океанов, стали неподъемными. Его руки слабели и превозмогая слабость в мышцах испытавших короткое, но ощутимое кислородное голодание, Иван повернул детей спинами к себе и надавил на их животы, стараясь держать их как можно выше над водой. Пацан изрыгнул воду и закашлялся, сумев рефлекторно вздохнуть. Девчонка выбила фонтаном соленую воду из чрева и безвольно уронила голову на грудь.

-Нет! Дыши!.. - Иван знал, что до берега ее мозг не доживет. Он повернул ее к себе, держа

левой мальчонку, а правой прижимая ее за талию животом к своему боку. И на грани потери сознания от перепада давления на глубине и атмосферы снаружи, он прильнул губами к ее губам и вдохнул почти свежий воздух из своих легких. Потом еще и еще и еще и еще... Он не мог остановиться, потому что уже видел смерть ребенка, которому не смог помочь. И хоть он был не виноват и не мог помочь всем, потому что он был не Бог, а просто человек. Он вдыхал ей в рот свой воздух и, придавливая к себе, выдавливал его из ее легких.

Кто-то забрал барахтающегося в шоке пацаненка крепко и автономно удерживаемого левой рукой. Иван был на грани отключки, но он не мог упустить шанс. Это был не его шанс, но ее. Он не знал как ее даже зовут. Но это было не важно. Она должна была жить.

И это было не противостояние с Господом. Это было исполнение воли Его. И брось моряк, то, что начал. Грех малодушия повис бы камнем, на его шее на веки...

-Ну, давай! - проорал Иван по-русски как в предсмертном бреду и, слившись губами с несчастным существом, почувствовал, как она закашлялась и не приняла очередную, неведомую по счету дозу искусственного вдоха.

-Хватит... - прохрипела она по-русски и, закашлявшись судорожно начала хватать воздух, который наполнял ее тело силами.

-Вика! - крикнул сзади пацан тоже по-русски.

-Витя, ты где?! - ответила она, глядя на спасителя испуганными, шокированными глазами

цвета бездны океана.

-Слава Богу... - Иван увидел, как она на него смотрит. Потом увидел, как гаснет небо. И ярко-черное пятно на месте солнца завершает безумную картину ухода в отключку...

Он не чувствовал как девочку забрали из его рефлекторной хватки. Он не чувствовал как его втащили на мягкий борт надувного катера. И он не чувствовал как два мощных двигуна поперли его к берегу, где ждала скорая, возле которой в ужасе и метаясь от страшных мыслей дрожала Фэй, хрупкая китаянка, с берега туманного Альбиона.

Сознание будто выключили, или просто забыли включить. Но пустоты и мрака не было.

Он видел бескрайние луга и поля, похожие на те, которые простираются на равнинах России. Леса, которые он помнил с детства. Горы, которые он видел на разных островах мировых курортов. И океан, огромный, поглощающий и прекрасный как бесконечность в осязаемой форме. Его можно ощутить и увидеть, потрогать и попробовать на вкус. Он соленый, он как кровь или пот. Он как часть и целое, большое и могучее. Но он всего лишь слезинка Господа, или просто его мысль...

 

                                                        Глава  5

 

Солнце упало за багрово-кровавый закат. Черные тени от надвигающихся туч были уже близко. В воздухе стоял устойчивый аромат океанской бездны и бескрайних просторов, где некуда упереться глазу.

Факелы лизали воздух, хлопая языками на ветру как флаги. Люди бродили среди себе подобных  и жадно рассматривали экзотический праздник, который начинался таинственно и отчасти первобытно, напоминая что-то ранее знакомое.

Иван сидел на лавочке возле парапета пирса и смотрел, как солнце гаснет в черном сгустке, повисшем в пяти часах движения от острова.

Моряк был молчалив и словно выжатый лимон. Он побывал на грани жизни и смерти и

от него в тот момент, зависели чужие жизни. Это не внушает бодрые мысли философам. Поэтому он просто сидел и приходил в себя.

-Привет морячок, - приободряя паренька, подсела к нему рядом Фэй. - Как чувствует мой герой?

-Хреново, - честно сказал Иван.

-А что так? - опечаленно посмотрев на него, спросила она.

-Я вдруг понял, что мы здесь как капли воды, вот в этом океане. Если одна из капель

исчезнет, никому даже не будет дела до этого.

-А Бог? Про Него ты забыл? - напомнила она.

-Нет. Он единственная наша надежда не исчезнуть бесследно в бесконечности времен.

Хотя не все могут войти в вечную обитель. Кому-то суждено быть между небом и землей до скончания времен.

-Ты о чем? - уточняя, спросила она.

-Не знаю. Просто так в голову пришло.

-Дети, вы готовы? Скоро начинаем, - сказала пышная Луиза, одетая в местные одеяния от чего у нескольких невысоких мужиков в округе, покраснели лысины и заблестели от вожделения глаза.

-Да, я просто пришла узнать, как дела у нашего героя, - сказала Фэй.

-Да! Он просто наша гордость и наша слава. - Джонни, теперь мой дом, это твой дом. После сегодняшнего интервью для прессы и телевидения, мой ресторанчик и гостиницу, знают не только на острове и туристы, но даже те, кто только что прилетел.

-Я рад, что смог так продвинуть ваш бизнес, - мрачно сказал Иван, глядя на горизонт.

-Ладно. Я побежала, скоро прибудут журналисты и официальные лица, - она унеслась

как смерч, а Иван сказал.

-Неужели простой поступок нормального человек, должен сопровождаться такими грандиозными  и помпезными торжествами?

-Дело в том, что здесь практически ничего не происходит. А ты совершил действительно

героический поступок. Да плюс еще праздник местного значения. Все считают, что это не

спроста и даже больше. Некоторые говорят, что это знамение.

-Чему?

-Они не говорят. Говорят, что ты посланец Бога, - сказала Фэй, снова улыбаясь.

-Не хватало еще, чтобы меня вознесли в пророки, а потом закидали камнями, как это бывало  не раз и не два за историю, - он посмотрел на ее сияющее лицо и добавил. – Иди, готовься, я приду послушать, как ты поешь, и посмотреть, как ты будешь очаровывать публику.

Она вспорхнула и, поцеловав его, улетела пулей в сторону ресторана, который был украшен иллюминацией и всевозможным подобием мини Лас-Вегаса.

Иван немного отвлекся от мыслей связанных с его озарением в момент нахождения

под водой. Но вдруг тень человека, проецируемая от иллюминации на торговых точках,

приблизилась справа, и рядом присел капитан Юнь.

-Вас только здесь и не хватало, - сказал Иван не восторженно, и даже это не скрывая.

-Я понимаю, что мое присутствие является напоминанием вам о гибели Ву. Но мне требовалось прийти, чтобы сообщить вам в неофициальной форме, что дело относительно убийства господина Ву Линя, так, звучало его полное имя, закрыто.

-Как закрыто? - всполошился Иван, - вы же сказали, что у вас есть наметки и мысли...

-Понимаете, мы опросили больше двухсот свидетелей, которые не дали нам ничего. Они

видели Ву здесь. Потом он был с вами. Потом с Луизой. Далее он ушел спать. Ночью он

куда-то вышел один. И больше живым его никто не видел. Экспертиза ничего не дала.

-А как же боцман? - спросил Иван, переживая еще одно разочарование.

-У него алиби, - сказал, ухмыльнувшись, капитан.

-Что тут смешного? - хмуро спросил Иванов.

-Ничего. Просто до момента, когда был убит Ву, боцман Хван был арестован Интерполом

и вместе с капитаном Янгом, были отправлены в Гонконг, первым рейсом из нашего аэропорта. - Больше зацепок нет и я, честно говоря, сомневаюсь, что это дело когда-либо будет раскрыто.

-Да уж... - Иван был недоволен, но зацепиться не мог.

-Просто у нас бывает очень много народу. Среди них много всякого сброду. И убить парня мог какой-нибудь наркоман, которому нужно было найти деньги на дозу, или просто какой-нибудь подвыпивший матрос, которому, что-то не понравилось в Ву. Может, повздорили, в день большой попойки, - сказал капитан Юнь.

-Скажите, а, почему Луиза устраивает эти ежегодные вечеринки? - спросил Иван.

-Не знаю. Разное говорят. Но я знаю одно. За последние несколько лет, именно в этот день, при не выясненных обстоятельствах, погибло уже пятеро приезжих.

-Странно? - сказал Иван, посмотрев на проходящую неподалеку Луизу.

-Да. Но только это не она. Мы специально следили за ней несколько раз. Она сама ничего не понимает. Но говорит, что должна продолжать.

-Ясно. - Иван был расстроен и подавлен еще больше. Ему не хотелось верить в то,что какой-то поганый ублюдок, который прирезал Ву, гуляет на свободе. А китаец, который хотел посмотреть мир, останется на этом острове навсегда.

-Вы я вижу, решили побыть на нашем гостеприимном острове подольше? - спросил капитан Юнь, куря сигарету и глядя в прищур в сторону тонкой оранжевой полоски заката.

-А вы против? - ответив вопросом, спросил Иван.

-Нет. Просто будьте осторожнее. У вас слишком насыщенно начинается жизнь здесь. Этот

остров не любит чужаков. Хотя вы здесь как свой... - он посмотрел на Ивана, молча, пожав руку, поднялся и не спеша, пошел прочь.

-Я везде как свой... - сам себе по-русски сказал Иван и, склонившись, поставил локти на колени и стал рассматривать кренделя выделываемые пальцами. Он старался забыть про все и перелистнуть страницу жизни, все кончилось. И как это должно было быть так оно и случилось. Ничего не исправить и не поправить...

Музыка играла на всем побережье. Туристы шарились по улицам городка Сува и были весьма довольны представлением созданным вероятно именно для них. Во всяком случае, так красочно и грандиозно.

Отбыв обещанную часть и помахав рукой всем присутствующим и в особенности телевизионщикам, Иван ушел в тень и стал слушать свою прекрасную Фэй и расслабляться.

Он не любил помпезность. Его раздражала эта тенденция раздувания чего-либо на фоне                             всеобщего наплевательства на все и вся. И это началось намного раньше современности.

Ему претило быть в роли героя, на котором хотят сделать деньги и славу ушлые люди.

Он искренне сочувствовал тем, кого, например, в США, вознесли до небес, на волне пропаганды угодной текущему правлению. Безусловно, трагедия одиннадцатого сентября была жуткой и страшной в контексте личностных переживаний. Но устроил ее террорист, ранее работавший на ЦРУ. А бывших в такой сфере не бывает.

-Отдыхаешь? - спросила Луиза, сияя красными щеками и разгоряченно помахивая руками

некоторым гостям в белых и салатных пиджаках с манерами матерых денди и вероятно

большими бабками.

-Да, - ответил Иван, хлебнув пивка, хотя ему вообще ничего не хотелось.

-Люди довольны. Они говорят, что ты молодец и передают тебе привет. - Купаясь в его, славе

как мотылек у лампы накаливания, прошептала на ухо мама Лу.

-Я рад, привет им всем, - сказал он, - но, пожалуйста, не надо больше интервью. Я устал и

просто хочу посидеть и посмотреть на свою девушку.

-Хорошо. Но не забудь, скоро начнется карнавал, - сказала Луиза, таинственно захихикав.

-Да, жду, не дождусь. - Иван подыграл ей, чтобы не портить настроение устроительнице шоу и тоже захихикал.

-Ладно, Джонни, отдыхай и расслабляйся. Все что хочешь за счет заведения, официантки уже предупреждены. Я потом еще подойду.

Иван снова остался один и почему-то вспомнил детей, вытащенных из глубины. Они были в шоке и жутко перепугались. Это было понятно. Он сам находился в холодном шоке, а, казалось бы, что его напугать потруднее, чем их.

Дети оказались русскими. Действительно Вика и Витя. Ивану не показалось. И не померещилось.

Родителей их нашли. Они были неподалеку и балакали с приятелями из Москвы. Папаня какой-то новорусский чиновник у новой кормушки. Эдакий набыченный полукриминал, который вовремя понял в какое корыто нужно перепрыгнуть из опустевшего.

Маманя деток, такая, столичная штучка со сделанным лицом и сильно приправленным силиконом телом. Работа, конечно, была проведена не дешевая и не в России. Хотя и там есть художники по телам и лицам.

Маманя стояла в бикини долларов за восемьсот и, подрагивая формами, боялась подойти к детям, чтобы они, мокрые и холодные, не капнули водой на ее намазанное кремом для загара, тело без души и сочувствия.

Папаня с большим пузом куда-то позвонил по мобильнику и высокомерно и фамильярно выразил благодарность спасателям. На Ивана даже не посмотрев. Как раз того запихивали в машину скорой помощи, и он был в бессознательном состоянии.

Чтобы не попасть в центр внимания журналистов, "крутой толстолобик" с семьей улетел через час в неизвестном направлении. А пресса со всей напористостью накинулась на Ивана. Но он ничего не знал про высоковыставленного гостя с родины и просто сказал, по пришествии в сознание, что вытащил пацана и девчонку, десяти и двенадцати лет.

Назвав халатностью все, что родители допустили к своим чадам. Началась шумиха. Луиза, будучи частью шоу-бизнеса в прошлом, сумела все это повернуть в деньги. От чего Иван стал мегазвездой. А Фэй, рассказала ему про то, что он не мог видеть на берегу, когда пришли родители детей.

Ему не нужно было их благодарностей. Ему не требовались их похвалы. И славы он совсем не жаждал как некоторые другие и порой, вполне заслуженно.

Он просто хотел бы быть уверенным, что подобное не случиться в очередной раз с этими же детьми, но только там, где никто не сможет их спасти.

От этого было больно и тягостно на душе. Но он был просто человек и не мог переделать людей, у которых камень вместо сердца и бумажник вместо души. Но деньги, это лишь средство, как соль. А если она будет не соленая, то и не пригодна, будет совсем... (как сказано в Священном Писании.)

Карнавал начался с шиком. Музыканты в костюмах с местным колоритом. Девицы танцовщицы в ультра открытых нарядах, состоящих из перьев, блесток и всевозможного экзотического антуража, который был видимо, позаимствован отчасти из Бразилии.

Мулатки и белые. Азиатки и черные. Все дамочки вытанцовывали что-то подобное самбе разогревая публику. Которая была уже под градусом, и зрелище их заводило как ключик игрушечного зайчика или кролика.

Проследовало несколько закамуфлированных в движущиеся сцены грузовых машин.

На них тоже танцевали девицы. Одна из них была с микрофоном и акустикой связанной со всеми динамиками на большой улице.

-Фэй! - онемев от неожиданности, увидел Иван свою любовь и заметил, что публика просто визжит от восторга.

Она пела и танцевала. Причем в супер сексуальном перьевом наряде и с перьевым головным убором, который Иван даже не мог назвать.

Ее тело было обсыпано блестками и зрелище стоило того, чтобы посмотреть на него.

Завершающей шла машина, на которой среди конструкций украшенных цветами и неведомо еще чем, укутавшись в плащ-накидку и в головном уборе из белых перьев, стояла сама Луиза.

Все замерли. Машина вошла в нужный отрезок пути и, распахнув черный плащ-накидку, мама Лу, открыла всему истеблишменту и прочим зевакам, свои поистине могучие формы, подчеркнутые золотыми элементами карнавального с позволения сказать костюма.

Она была вся в перьях и напоминала гигантскую индейку или слониху, украшенную безумным дизайнером или художником извращенцем.

-Она восхитительна! - Жаждуще, прошептал седоватый старичок, лет семидесяти с гаком, стоя и снимая все действо на видеокамеру, как и много других туристов.

-Да, она большая, - честно сказал Иван, предпочитая девушек стройнее и моложе.

-Она очень большая... - сказал другой, крича: "Вива! Спой Дива!"

И она выдала фрагмент из "Кольца нибелунгов", Вагнера. Иван оценил ее силу голоса и даже ветер на несколько мгновений стих, когда она взяла верхнюю ноту и держала ее уверенно и долго. Отчего публика заботилась в истерике...

Вскоре все вернулись в помещения, а на улице началось стихийное представление. Хотя, похоже, всех остальных это мало волновало. И большей частью в ресторане у Луизы, собрались ее ценители и знатоки, которые прибыли издалека и очень были рады всему происходящему с их, а главное ее участием.

Ресторан был просторный, и вмести много народу. Непогода сыграла снова на руку, и даже те, кто не хотел идти сюда, зашли, так как на улице шарахнул ливень.

Музыка звучала без перерыва. На разогреве пела Фэй, и ее встречали жарко. Но когда вышла на сцену Луиза, да еще в костюме Брунгильды и начала в чистом виде, сначала без музыки, чтобы показать силу голоса, фрагмент из "Летучего голландца" того же Вагнера. Публика просто взорвалась аплодисментами, и Иван был в шоке. На миг ему показалось, что у него заложило уши, и он постоял рядом с реактивным самолетом.

Прослушав еще небольшую арию из "Аиды", Иван незаметно удалился в гримеру к Фэй. Она была в карнавальном костюме, будоражащем воображение и, войдя, моряк, запер на ключик дверь...

Ночь прошла в бурном переплетении начавшегося и почему-то затихшего к утру шторма. В оперных ариях в исполнении Луизы и довольно виртуозных музыкантов. А так же в страстных феериях между влюбленным моряком и певицей. В конце звучал торжественный Моцарт, и все  пили шампанское...

Утро наступило внезапно. Все круто повеселились и выдули множество всяческого пития. Съели уйму еды и произнесли тучу речей.

Все устали и блаженно разбрелись в номера отелей и маленьких гостиниц. Которых было великое множество на всем острове.

Иван проснулся очень рано, где-то в одиннадцать утра. Это-то после таких возлияний и гульбы. Но он выспался и чувствовал себя вновь возрожденным и психологически восстановленным. Видимо вся эта шумиха, да страстные моменты с Фэй, благотворно повлияли на его восприятие мира и "вывих" мозгов был вовремя устранен.

Она спала на животе, как нимфа из легенд, обнаженная и едва прикрытая шелковой простыней, которая отчетливо очерчивала силуэт и формы тела, от спины до нижней ее части.

Фэй спала на животе, чуть полубоком и рассыпав черные волосы по подушке. Складки простыни переливались как перламутр. Иван накрыл ее всю и нежно, одними пальцами сделал успокаивающий массаж от шеи, до пяток.

Она проснулась, и сладострастно застонав от удовольствия, прошептала:

-Ты мечта любой девушки... О Боже... Как приятно...

-Я просто соблазнитель... - хихикал он, и шелк легко скользил по стройному молодому

телу, пробуждая и возбуждая, как ветер взбадривает распускающийся на рассвете цветок, заставляя шевелить стебли, как ее стройные ножки...

Обедали все вместе. Иван был рядом с Фэй, а она рядом с Луизой. Та сидела во главе стола. По праву руку сидела Фэй. По левую сидел очень близкий знакомый мамы Лу...

Они пересматривались, бросаясь пламенными взглядами и было понятно, что этот бодрый     мужичок лет пятидесяти пяти, не смотря на худощавость и средний рост, еще может распалить   даже такую печку, как "Брунгильда"...

-Альфред предложил покататься на его яхте, - сказала Луиза, страстно глядя на него, как на нечто драгоценнейшее.

-Я за, - сказала Фэй, изысканно кушая фрукты и виноград.

-Я не против, - сказал Иван, съев местное блюдо с непроизносимым названием из рыбы и

морепродуктов. Заев все это мороженым и тремя бананами.

-Хорошо. Я думаю завтра с утра, будет хорошо. Мы отдохнем от вчерашней вакханалии

и будем готовы встретиться с простором вод морских и ветром дальних странствий... -

Продекламировала она что-то либо экспромтом, либо из оперной партии в переводе. И сходу, пропев несколько нот, утопила мужика в своей страсти.

-О, моя Изольда! - воскликнул седой и, упав на колено, поцеловал ей руку.

-Да, мой Тристан! - она видимо была очень популярна в кругах почитателей и умела отвечать на проявление обожания поклонников. Она любила это. Это ее просто восхищало. И пылкость чувств этих совершенно непохожих людей была даже заразительна.

-А сегодня мы можем побродить по магазинам острова, - предложила Фэй.

-С превеликим удовольствием, - ответил Иван, желая убраться отсюда, дабы не видеть эти слюнявые, телячьи нежности. Они могли продолжаться бесконечно, и Ивану было куда более интересно общаться со своей девушкой, нежели смотреть, как трутся пожилые.

Через несколько минут они ехали в ее джипе. Она была за рулем. А он после пивка не садился за руль. Это был принцип, и его нарушать было не в его традициях.

-Фэй, а, что за гужбан вчера был? - спросил Иван, поглядывая на девушку, волосы которой

развивались как черный пиратский флаг над фрегатом, несущимся на всех парусах.

-Своеобразный театрально-оперный праздник, - сказала она, - это Луиза придумала и проводит           уже несколько лет. Власти не против. Даже ЗА. Это привлекает туристов на остров и добавляет доход в козну. А Луиза устраивает для своих верных поклонников такие камерные выступления, и они чрезвычайно довольны. Приезжают даже из США и Европы, не говоря уж про Японию.

-Здорово. А кто этот седой дедок? - спросил Иван.

-Это не дедок. Это Альфред. Он ее страстный обожатель. У них любовь уже много лет.

Он один из крупнейших финансовых магнатов Южной Африки.

-Он что немец? - спросил несколько подозрительно Иванов.

-Да. Там, что-то с бывшими деньгами рейха. Его папа был какой-то крупный банкир, и деньги умело развернули в нужную сторону и пустили в нужное русло. Все унаследовал Альфред. Фамилии я не знаю. Он очень богат, и судя по всему, у него не просто миллионы, а скорее пара миллиардов долларов.

-А что у них с Луизой?

-Я говорю, тебе, у них большая любовь, - сказала она, - он постоянно зовет ее к себе и

предлагает руку и сердце. Но она сказала, что еще несколько лет и только тогда. Если он

сможет дождаться.

-Если доживет? - спросил с приколом Иван.

-Да нет же, ну видимо, если его чувства достаточно крепки, - пояснила она смеясь.

-А яхта большая? - спросил Иван разок побывав на таком частном корабле.

-Да, почти как лайнер, - сказала Фэй, видев ее.

-Ты была на ней? - ревниво спросил он.

-Да. Но они были все время вместе и тебе ревновать нет причин. Он на меня смотрит как на худышку и говорит, что во мне только голос, может сравниться с очарованием Луизы.

-Ну вот, так все и начинается. А потом меня побоку, - сказал Иван нахмурившись.

-Какой ты у меня все-таки пылкий! - сказала она и свернула на дорогу идущую вдоль берега. Диск Вагнера в автосистеме дошел до "Полета валькирий" и, прибавив, Иван ощущал мощь музыки и силу ветра который прицельно дул со стороны океана и доносил шум волн, налетающих на прибрежные скалы.

Через непродолжительное время они прибыли в городок Навуа. Там было то же самое, что и в Суве, только по меньше и отчасти другой стиль в архитектурной застройке.

Правда, отели, были везде очень и очень большие. Поэтому туристам было одинаково хорошо в любой части столичного острова, куда ни сунься. Правда, после России или скажем США, остров, который можно пересечь на машине за пару часов, это мелкая точка среди водной пустоши распластавшейся на большую часть мира.

Поболтавшись по одежным магазинам и скупив штук тридцать всевозможных шмоток, аксессуаров и несколько пар туфлей, Фэй успокоилась и, погрузив все в джипик, стала ждать Ивана. Он, купил в книжном магазине толстенькую книгу с интригующим названием: "Тайны и загадочные истории Фиджи". Автор был из местных и имя его ничего не говорило для странствующего философа.

-Привет, - послышался знакомый голос со стороны.

-Что? - переспросил Иван, выйдя из своих размышлений и увидев Мэгги, девчонку из магазинчика книжных древностей.

 

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Это не конец!..

 

 

Anatoly Urvantsev

© Copyright 2004